Короли локдауна
Шрифт:
Его взгляд переместился с дивана, на котором спал Киан, на стул позади него, его губы были плотно сжаты. Наконец он подошел к камину и лег на ковер на спину, закрыв глаза. Я почти ожидала, что он скрестит руки на груди, как граф Дракула, но через некоторое время его голова поникла, и на лице появилось умиротворение, которого я никогда не видела в его бодрствующей жизни. Это было очаровательно. Почти ангельски. Что было совершенно парадоксально.
Я склонила голову набок, не в силах отвести взгляд, особенно когда он перевернулся на бок и свернулся калачиком, как ребенок.
Когда мальчики закончили подсчет, я поднялась на ноги, направляясь обратно в постель и проверяя свой телефон. Я получила пару сообщений от Милы, удостоверяющейся, что со мной все в порядке, и я отправила ей одно в ответ, подтверждая это и спрашивая, как у нее дела на карантине.
Мила:
Все хорошо, девочка. Я отправила Дэнни смс с фотографиями моей киски, чтобы он изучил это дерьмо более подробно, и я так же расписала ему все более схематично. В следующий раз, когда я увижу его, возможно, он будет получше трахаться. Помолись за меня!
Я рассмеялась, ответив молитвенным жестом, затем набрала номер отца и нажала «Позвонить», надеясь, что он наконец ответит.
Линия была отключена. И я, наконец, приняла тот факт, что он, должно быть, выбросил свой телефон. Чего бы я только не отдала, чтобы услышать его голос сейчас и окунуться в его взлеты и падения. Он бы точно знал, что делать в этой ситуации. Он сказал бы мне то, что мне нужно было услышать, чтобы я снова была в порядке. Но его здесь не было. Я могла положиться только на себя.
Я снова легла на подушки Сэйнта, и мои мысли снова обратились к моему телу. Я чувствовала себя нехорошо, но, возможно, это не означало, что я больна. Или, может быть, так и было. И вирус надвигался на меня, как безмолвный шторм. По крайней мере, другие мои враги в этом доме были у всех на виду, из плоти, крови и костей. Этот был невидим, и ему было все равно, кто я и из чего сделана. Слабая или сильная. Молодая или старая. Если это было во мне, то с вероятностью в шестьдесят процентов я должна была умереть. И да поможет мне бог, я не была готова к этому.
Я вздрогнул, проснувшись в тишине, мои пальцы согнулись, затем сжались в кулак, а сердце тревожно забилось. Что-то было не так. Серьезно, блядь, не так.
Мои глаза резко открылись, и я обнаружил, что смотрю на камин, холодный и пустой, такой чистый, что трудно было поверить, что мы когда-либо что-то в нем сжигали.
Где я, черт возьми, нахожусь?
Я выпрямился и хмуро оглядел открытое жилое пространство в центре Храма, когда воспоминания нахлынули на меня, и мое сердце подпрыгнуло прямо к горлу.
Этого не может быть. Я отказываюсь в это верить.
Меня охватила паника, в ушах зазвенело, я вцепился руками в волосы и попытался заставить себя дышать.
Мои
Я склонил голову и так сильно вцепился в волосы, что кожа головы заныла от боли, когда я попытался смириться с реальностью того, что мой распорядок дня был так серьезно нарушен.
Я сосредоточился на воспоминаниях о том, как отмывал каждую гребаную вещь в Храме, от серых кирпичных стен до каменных плит, витражных окон и купели. В этой работе была красота. Такая чистая и реальная, что одно воспоминание о том, как я проводил щеткой по линиям раствора, помогло моему сердцебиению успокоиться. Храм никогда не был таким чистым. Такой чистый. Он был испорчен до неузнаваемости теми гребаными мародерами, которые разграбили его, но теперь он был свободен от греха. Невинный. Девственный.
У меня вырвался прерывистый вздох, когда голоса вцепились в мой затылок. Они шептали мне в уши мрачные угрозы и сулили неудачу со всех сторон.
Я вспомнил, как спустился в катакомбы, чтобы разобраться с телом. Как холод этого места пробежал по моей коже. Как тихо было, когда стих ветер, и как громко, когда он завывал в похожей на пещеру системе.
Мои воспоминания сосредоточились на выражении лица этого гребаного насильника, застывшем от боли и смерти. Его остекленевшие глаза смотрели на меня с обвинением, будто я был воплощением дьявола. И там, в воспоминании об этом взгляде его мертвых глаз, я обрел покой, который успокоил меня.
Холодная рукоять клинка в моей руке и волна силы, пробежавшая по моим мышцам, когда я вонзил его в него. Это был настоящий контроль. Власть над жизнью и смертью. Настоящая, честная справедливость, которая заставила мою душу петь от чистоты. Итак, грешники будут наказаны.
И даже лучше. Я не был одинок в момент своего спасения. Меня окружали мои братья. Мы объединились в чистейшем порыве защитить девушку, которую мы считали своей.
Я задавался вопросом, знает ли она, что я теперь также принадлежу ей? Понимает ли она, что этот поступок привязал меня к ней еще крепче. Эта смерть была жертвой, которую мы возложили на ее алтарь, заявляя о своей бесконечной преданности нашему кумиру.
Татум Риверс. Мое искушение, моя сладкая пытка, моя бесконечная агония, и теперь, возможно, она станет и моим спасением. Не то чтобы она еще знала об этом. Но она купила себе банду демонов и заплатила за них кровью. До прошлой ночи я верил, что в этом мире есть только два человека, ради которых я готов убить, но я ни секунды не колебался, когда пришло время доказать ей свою преданность. Наша Связанная Ночью — красавица.
Я сосредоточился на том, сколько труда потребовалось, чтобы избавиться от тела. Избавиться от крови. Теперь осталась только чистота. И я медленно начал расслабляться. Я мог бы пройти через это. Я мог бы пережить нарушение моего ритуала, если бы просто сосредоточился на этом. Я мог смириться с тем фактом, что бодрствовал всю ночь и спал днем…