Короли ночи

Говард Роберт Ирвин

— Костры легионеров, — буркнул Бран. — Люди, которым они освещают путь, железной пятой растоптали остальные народы по всему миру. А сейчас и нас теснят из наших вересковых пустошей. Что ждет нас завтра?

— Жрец считает, что победа, — ответил Кормак. Бран сделал нетерпеливый жест.

— Свет луны в океане. Ветер в кронах пихт, — сказал он. — Ты думаешь, я верю в эти бредни? Мне совсем не по душе, что распотрошили пойманного легионера. Но нужно как-то воодушевить людей, прибавить им мужества. Представление дано для Грона и Боцаха. Они передадут воинам, что гадание было удачным.

— А Гонар? Бран засмеялся:

— Гонар слишком стар, чтобы вообще во

что-нибудь верить. Он был верховным жрецом Тьмы еще за двести лет до моего рождения. Он считает себя прямым потомком того Гонара, который прорицал еще во времена Брюла-копьеметателя, основателя рода. Никто не знает, сколько ему лет на самом деле. Иногда мне кажется, что он и есть тот самый первый Гонар.

Да, кое-что я умею, — раздался насмешливый голос, и Кормак невольно вздрогнул, когда рядом с ним возник темный силуэт, — по крайней мере, люди все еще верят мне. Мудрый должен научиться казаться глупцом, если хочет чего-то достичь. Мне известны тайны, которые уничтожили бы даже твой рассудок, Бран. Но я опускаюсь до танцев и погремушек из змеиной кожи, копаюсь в людских потрохах и куриных печенках, чтобы оставаться для людей таким, каким они меня представляют своим жалким умом.

Кормак с интересом взглянул на старика — безумие в его взоре куда-то исчезло, он уже не был тем шарлатаном, который недавно бормотал заклятия над алтарем. Свет звезд словно облагораживал жреца, белая борода придавала ему представительность патриарха, фигура выпрямилась и казалась выше.

— Вот источник твоих сомнений, Бран, — старческая рука указала на четвертый круг костров.

— Да, — король мрачно кивнул. — Кормак, тебе это так же хорошо известно, как и мне. От них зависит итог завтрашней битвы. С твоей конницей и боевыми колесницами бриттов мы были бы непобедимы. Но в сердце каждого викинга сидит сам дьявол! Сам знаешь, какого труда мне стоило загнать их в ловушку и переманить к себе. Они клялись воевать на моей стороне! Но Рогнар, их вождь, погиб, а они твердят, что пойдут в бой только за вождем собственной расы, и грозят в ином случае перейти на сторону римлян. Без них мы пропали: первоначальный план битвы изменить уже, к сожалению, невозможно.

— Смелее, Бран, — произнес Гонар. — Коснись камня в своей короне, может статься, он поможет тебе.

— Не кликушествуй, как на Ворожбе племени. Я не из тех дураков, которые скачут в такт пустой болтовне. Что толку в этом камне? Да, он странный и не раз приносил мне удачу. Но сейчас мне нужны не драгоценности, а послушание трех сотен британских забияк. Только эти капризные викинги способны выдержать атаку римских легионеров!

— И все же, Бран, — стоял на своем Гонар. — Камень!

— Да-да, камень! — нетерпеливо воскликнул Бран. — Он старше, чем весь этот мир. Он уже был старым, когда Атлантида и Лемурия опустились на морское дно. Его подарил Брюлу копьеметателю король Валузии Кулл из Атлантиды. Давно, когда весь мир был еще молод… Но теперь

— что нам теперь с того?

— Как знать, — сказал колдун, явно намекая на что-то. Ведь времени и пространства нет. Настоящее — это все сущее. Все события, которые когда-то были, есть или еще будут, все это — только настоящее. Человек существует в том, что мы называем пространством времени. Я уже побывал и во вчерашнем дне, и в завтрашнем — они не менее реальны, чем наше сегодня, больше похожее на бред или мираж. Однако позвольте мне уснуть и поговорить с тем Гонаром. Возможно, он найдет способ нам помочь.

— О чем он говорит? — спросил Кормак, недоуменно пожимая плечами вслед удаляющемуся жрецу.

— Он все

время утверждает, что тот первый Гонар приходит к нему в снах и говорит с ним, — ответил Бран. — Я неоднократно был свидетелем проявления его сверхчеловеческих способностей. Не знаю… Я всего лишь безызвестный король в железной короне, который пытается вытащить из болота племя завязших в нем дикарей. Пойдем лучше проверим наш лагерь.

По дороге Кормак задумался, по какой прихоти судьбы этот человек появился в диком племени, словно вынырнувшем из беспросветного мрачного прошлого. Он был прямым потомком людей, некогда властвовавших над всей Европой, пока империя пиктов не пала под ударами бронзовых галльских мечей.

Кормак много слышал о том, как именно Бран, сын незначительного вождя клана волков, стал нынешним Браном, претендующим на королевскую власть над всей Каледонией. Огромными усилиями он объединил племена, населяющие вересковые пустоши. Но его власть была неустойчива, многое еще предстояло сделать для ее укрепления. Нескоро еще пиктские кланы забудут свои распри и создадут единый фронт, способными противостоять завоевателям. Завтрашняя битва — первое генеральное сражение объединенных кланов против римлян — прояснит будущее нового восходящего королевства пиктов.

Бран и его союзник шли через пиктский лагерь. Смуглые люди у костров спали или ужинали, вгрызаясь зубами в полусырое мясо. Кормака поразила царившая всюду тишина: в лагере стояли более тысячи воинов, а до слуха доносились иногда лишь негромкие гортанные напевы. Казалось, души этих людей все еще охвачены безмолвием Каменного века. Кормак окрестил их про себя "карликами-гигантами" за низкий рост и сгорбленную фигуру — рядом с ними Бран Мак Морн казался великаном. У всех длинные волосы спадали на глаза, но бороды, жидкие и всклокоченные, были только у стариков.

Дикие, босые, прикрывающие наготу волчьими шкурами, они были вооружены короткими кривыми мечами и стрелами с кремниевыми, железными и медными наконечниками. Оборонительного оружия и доспехов у них не было, за исключением примитивных щитов из обтянутого кожей дерева; у многих в косматые гривы были вплетены полоски металла — своего рода защита от меча противника. Лишь некоторые, преимущественно представители старых родов с многовековыми традициями, были стройны и пропорционально сложены, так же, как и Бран. Обычно именно такие воины становились вождями, но и в их глазах светилась первобытная дикость.

— Совершенные дикари, — думал Кормак, — хуже галлов, бриттов или германцев. Правда ли, что они правили землями и городами, на месте которых ныне плещутся волны моря? правда ли, что они пережили потоп, уничтоживший блестящие империи и ввергнувший уцелевших в варварство?

Рядом с лагерем соплеменников короля расположились бритты, дикие племена которых все еще сопротивлялись великому Риму. Они селились к югу от Римской стены, а также среди холмов и лесов на западе. Когда Цезарь впервые привел Римских Орлов на Острова, именно бритты, крепкие, голубоглазые, со спутанными светлыми шевелюрами, гибли тысячами, устилая своими телами приморский песок. Как и пикты, они не носили доспехов. Их одежда была сшита из грубого полотна и выделанных оленьих шкур, маленькие круглые щиты из твердого дерева украшала бронза. Их носили на левом плече, а на правом — луки, хотя бритты были довольно-таки посредственными лучниками. Их короткие луки, гораздо короче, чем у пиктов, были только подспорьем к бронзовым тупоконечным мечам, которые прославили бриттов, нагоняя страх на врагов. Их боялись все: и пикты, и римляне, и пришельцы с Севера.