Короли преступного мира
Шрифт:
Через три дня Мазохин выходил на волю. Подполковник Бажов лично пожал ему руку и, напомнив о возрасте, посоветовал «завязать», на что Мазоня ответил весьма уклончиво:
– Какой разговор, начальник. Живем-то один раз!
В этот же день Мазохин уехал из Красноярского края…
2
В центре старинного волжского городка в старинном купеческом доме располагался ресторан «Русь». Массивные резные двери с трудом открывались мясистым швейцаром. А если и открывались, то затем, чтобы басовитым, не требующим возражения голосом сказать озадаченному
– Извините, гражданин, мест нет.
И дверь тяжело и неотвратимо закрывалась перед самым носом.
На этот раз на небольшой булыжной площади (дань прошлому), перед самым рестораном затормозили два «москвича». Из них вылезло несколько бравых парней, одетых в спортивные костюмы и черные кожаные куртки. Проскользнув в негостеприимную дверь ресторана, они оказались в роскошном фойе. Высокий, белобрысый, похожий на культуриста Вадик Зыбин, по прозвищу Зыбуля, легко и сноровисто расставил своих боевиков. Двое в фойе, один на лестнице на второй этаж, трое в зале. Тем временем к ресторану подкатила блестящая «тойота». Из машины вышли двое. Одеты обычно. На одном простая гражданская тужурка, вельветовые брюки. На другом – джинсовая куртка и широкие в белую полоску «бананы».
Неторопливо поднялись по ступенькам крыльца, вошли в распахнутую дверь ресторана. Швейцар в коричневом костюме с серебряными галунами низко и подобострастно поклонился – уж кто-кто, а он-то знал, с кем имел дело.
Двое спокойным шагом поднимались по бордовому ковру старинной купеческой лестницы. Было тихо, непривычно тихо: ресторан в это время был пуст или почти пуст, если не считать двух-трех клиентов за столиком у зашторенного окна.
Миловидная метрдотель у входа в зал настороженно улыбнулась.
– Пожалуйста, проходите, вот сюда.
Двое прошли в небольшую, но весьма просторную кабину, увешанную бордовыми бархатными занавесками. Белоснежный стол был накрыт – закуски и водка ждали проголодавшихся.
Незаметно появился изысканный молодой человек.
– Господа, в крайнем случае я здесь.
– Иди, – грубовато махнул рукой плотный мужчина в джинсовой куртке. Широкое холеное лицо нахмурилось, глаза стали жесткими.
– Садись, Мазоня, – сказал он, чуть-чуть потеплев взглядом. – Думаю, на зоне ты поотвык от нормальной жизни. – Усмехнулся. – Но ничего, мы тебя подкормим. Здесь все, что твоей душе угодно.
Мазоня сам налил себе и другу водки. Посмотрел на свету на переливающуюся радугой зовущую жидкость.
– Фраеров к ногтю! – засмеялся он и залпом выпил свою рюмку.
Друг лишь усмехнулся, садясь с ним рядом.
– Вот что, Мазоня, ты, конечно, не с европейского курорта вернулся. Это я понимаю. Но… забудь зону. И психологию зонную забудь. Там всякие выходки, блатные словечки… Ни к чему они нам. Сейчас ты другой, и жизнь тут пошла другая.
Мазоня вскинул голову и понимающе скользнул глазами по чуть-чуть опухшему деловому лицу соседа, глаза у которого горели немного мутным, но горячим светом.
– До меня дошло, Мотыль, что-то дошло.
– А ты клади себе икорки… кетовая, – посоветовал дружески Мотыль и подвинул к Мазоне блюдо с икрой. – Как видишь, мы еще живем. А Мотылем тоже не зови. Лучше «Петро». Да и мне приятнее тебя иногда звать Степа… Мы люди свои – разберемся.
Они
– Познакомься, – просто сказал Петро. – Это наш бригадир. Свой в доску… Зыбуля, где Мишка Кошель?
– Сейчас будет, – коротко сказал Зыбуля и проворно вышел.
Мишка Кошель не заставил себя ждать. Спортивного склада мужчина, в котором угадывался борец, или, по крайней мере, боксер, присел рядом и, не мигая рыжими ресницами, уставился на Мазоню.
– Мой референт, без него ничего не делаю. Так сказать, референт-распорядитель. Прошу любить и жаловать, – заключил Петро и налил всем водки. – Нам здесь из себя гнуть нечего, все одной масти. Серые. Так что, Мазоня, Кошель – моя, но и твоя правая рука. Мишка, – улыбчиво сказал Петро, – позови «адвоката», может, там и Скирда.
Но звать их не пришлось. Федор Скирда, грузный малый, ходивший, как выразился Петро, в помощниках, и «адвокат» Якуб (Станислав Борзов), тонкий, худой очкарик, в общем-то, составляли самую приближенную к хозяину элиту, которой тот верил как себе и которые были спаяны общей преданностью. После короткого, прямо сказать, душевного знакомства, что Мазоню в какой-то мере удивило и не удивило, он понял, что Хозяин заранее провел необходимую подготовку, ведь Мазоня сразу поднимался на высокую ступеньку в иерархии этой еще незнакомой ему общины единомышленников.
И ему, Мазоне, было приятно чувствовать свое родство с Петром – с ним-то как-никак съели не один пуд соли.
Выпив водочки и немного раскрасневшись, лидеры ждали сигнала старшего повелителя. Петро небрежно взглянул на руку – японские часы показывали где-то около шестнадцати…
– Как там, Якуб, светская жизнь на рынке? – с усмешкой спросил Хозяин и, закурив, свободно откинулся на спинку мягкого кресла.
– Жизнь как жизнь, – спокойно отрапортовал Якуб. – На Центральном неразбериха. Конечно, мы его пока не контролируем. Васька Баклан там хозяйничает здорово, но, собственно, он приблюдок, а хозяева… – Якуб причмокнул и ткнул пальцем в потолок. – В московских воровских верхах… Но мы не спим и протащили в замдиректора рынка толкового малого. Не так уж и дорого обошлось… – И Якуб вопросительно посмотрел на Петра.
Хозяин задумался, не проронив ни слова – наступила короткая тишина. Якуб ждал, а Петро молчал.
Выкинув бычок, Хозяин протянул руку, ласково положив ее на плечо Якуба.
– Не мешай ему до тех пор, пока не внедрится, – задумчиво сказал он. Все находящиеся за столом одобрительно закивали.
Собственно, отчетом «адвоката» начинался обычный для мафиозного мира сходняк.
Это было что-то вроде деловой летучки. Но в преступном мире сходняки имели особый вес: именно здесь собирались лидеры, входящие в элиту, и именно здесь, выслушивая рапорта ответственных за то или иное дело, выносились окончательные решения. Попутно выяснялась «мелочуга»: кто из карманников, спекулянтов, проституток, работавших вчера в «их» регионе, не доплатил или «зажал бабки». Если взнос не поступал за время сходняка, то «бабки» брали силой и так, чтобы в следующий раз было неповадно. Этим занимались бригадиры и боевики, которые быстренько находили не расплатившихся и мигом приводили их в «надлежащее чувство».