Короли старшей школы

Брэнди Меган

– Где твоя мать, Рэйвен? – повторяет он с усмешкой. Он знает, что ему конец, и ему ничего не остается, как попытаться утянуть ее за собой.

Но он не знает Рэйвен так, как ему кажется.

– Там же, где она была с того дня, как ты ее изнасиловал. – Лицо Донли краснеет от гнева. – В аду. Если бы только ты мог видеть дальше куска плоти между ног, а? Тогда мы были бы твоими, ты бы мог слепить из нас что угодно. Держу пари, мы могли бы так же легко получить Брейшо, – насмехается она.

Мы?

Мои

мышцы сжимаются, и я напрягаю кулаки.

Донли хмуро смотрит на нее, отчего ухмылка Рэйвен становится еще шире.

Она быстро отступает назад, и мой отец придвигается ближе к Донли.

Рэйвен подбрасывает лезвие в воздух и ловит ладонью острый металл, Ройс делает шаг вперед, но моя рука взлетает, и он останавливается, пристально глядя на меня.

Я хмурюсь, наблюдая.

Она оглядывается, наполовину поворачивается и вытягивает руку, ее глаза устремляются к Виктории.

Виктория напрягается, но чем дольше она смотрит в глаза Рэйвен, тем больше успокаивается. Она делает шаг вперед, обхватывает рукой серебряную рукоятку с выгравированными на ней словами Брейшо.

Рэйвен резко кивает, и Виктория дергает нож на себя, кровь льется из сомкнутой ладони Рэйвен на пол.

Глаза Кэптена устремляются на меня, его лоб хмурится, но я слегка качаю головой.

Не мешай ей.

Виктория переводит взгляд с крови на Рэйвен, на Донли, а затем подходит ближе. Без колебаний она сжимает ладонь вокруг окровавленного лезвия и так же дергает за рукоятку.

Ее рука опускается, окровавленная рука Рэйвен скользит в нее.

Они подходят ближе.

Рэйвен вырывает свою руку из руки Виктории, ударяет ею по лицу Донли и проводит ею по его челюсти. Когда основание ее ладони встречается с его подбородком, она откидывает его голову, и он садится на пол.

Донли пытается сглотнуть, но кашляет, заставляя Рэйвен мрачно усмехнуться.

Она лукаво улыбается.

– Тебя тошнит от нашей крови, отец? Разве она недостаточно густая, недостаточно грязная? Или, может быть, слишком грязная для человека, который обменял одну дочь на информацию о другой?

Что. За. Черт.

Мы втроем обмениваемся взглядами и смотрим на отца, который стоит и хмурится.

Он понятия не имел.

Я смотрю на Рэйвен и Викторию, обе стоят перед Донли, обе истекают кровью перед ним.

Сестры.

– Я не должна была жить, не так ли? Ты приказал сделать аборт, но моя мать увидела шанс спастись. Она будет насмехаться над тобой каждый день, будучи и за много миль отсюда. Она знала, что засядет в глубине твоего разума, в самом темном уголке, вместе с твоими страхами, так же, как ты засел в ее голове. – Она снова

смеется, но смех резко обрывается, ее глаза устремляются к моему отцу.

– Меро Малкари, человек, которому ты отдал свою вторую дочь, изнасиловал меня, когда мне было двенадцать, – без выражения говорит она, ее глаза скользят к Виктории. Отсюда я не вижу лица Виктории, но глаза Рэйвен напрягаются, и она отводит взгляд, проглатывая то, что было у нее на языке.

– Моя мать заплатила ему и попросила его сделать так, чтобы со мной в будущем не случилось то же, что и с ней. Я была ее личным дьяволом, и она обратилась к Сатане, чтобы я не выносила когда-либо собственного.

Донли свирепо смотрит, его губы начинают кривиться.

– Она знала, что мы окажемся в этой точке, и хотела, чтобы я была бесполезна для тебя, чтобы у тебя никогда не родился настоящий, по крови, мальчик Грейвен, потому что женщина тебе ни к чему. Но, знаешь что, дорогой отец, – выдавливает она сквозь стиснутые зубы. – Она о…

– Рэйвен! – Я кричу, шагаю вперед, и мои братья следуют за мной.

Ее рот сжимается, глаза устремляются ко мне.

Нет, детка.

Ее серые глаза становятся ледяными, брови опускаются так низко, что закрывают веки. Наконец она моргает и поворачивается к нему.

– Ты кусок дерьма, – хрипит она. – И ты уходишь отсюда ни с чем. Если ты предпочитаешь умереть, взгляни на моих парней, и твое желание исполнится в ту же секунду, клянусь. С тобой покончено, Донли, как и с твоим именем.

Рэйвен смотрит поверх голов других семей, на всех, кто смотрит на нее – кто-то с благоговением, кто-то неуверенно и потрясенно, но все, несомненно, с уважением.

Ее взгляд устремляется на Трика Риверу, когда тот встает и идет к ней, Алек за ним.

– Уведи его отсюда, – говорит он через плечо.

И Алек, и Бишоп поднимают Донли на ноги, не отпуская, когда он дергается в их руках.

Он кричит, спорит, но его игнорируют, и его голос обрывается, как только они вталкивают его в подвал, закрыв за ним дверь.

Трик кивает и протягивает руку, чтобы Рэйвен взяла ее, но ее голова поворачивается ко мне, прежде чем она шевелит хоть одним мускулом.

Черт меня возьми, если это мгновенно не успокаивает мою душу.

Я опускаю подбородок, и она кладет руку на сгиб его локтя, позволяя ему отвести ее к пятому и последнему стулу в комнате.

Рэйвен делает глубокий вдох, с презрением оглядывая сиденье.

– Мистер Хасиенда, – зовет она, медленно поворачиваясь к остальным.

Мои глаза на мгновение встречаются с глазами отца.

Глаза Ромеро Хасиенды сужаются, и он наклоняется вперед на своем сиденье.

– Вы представляете свою семью или свой город?