Короли Жути

Имс Николас

Муг ласково коснулся ствола, а древей тут же попытался царапнуть волшебника кривыми веточками.

– Ш-ш-ш, не бойся, Тьюринг. Это мои друзья, Гэбриель и Клэй. Помнишь, я тебе про них рассказывал? Они пришли посмотреть на твое исцеление.

Тьюринг нацелил почерневший отросток Мугу в глаз, но волшебник ласково отвел сучковатую ветку в сторону.

– Исцеление от чего? – спросил Гэбриель.

Клэю тоже стало любопытно – неужели древею понадобился феноменальный фаллический филактерий?

Волшебник взглянул на друзей, теперь уже без всякой

радости. Ярко-синие глаза были холодны, как замерзший пруд зимой.

– От черногнили, – сказал Муг.

Как правило, волшебникам свойственна одержимость, и Муг не был исключением. На памяти Клэя главными увлечениями Муга были две вещи.

Во-первых, совомедвед, мифическая тварь, которую никто и никогда не видел, но Муг (вместе с горсткой безумных единомышленников) искренне верил в ее существование.

Во-вторых, черногниль, уничтожившая множество искателей приключений, включая человека, которого Муг любил больше всего на свете, – его мужа Фредрика. Впрочем, Муг пытался найти чудодейственное средство от этого неизлечимого недуга еще до того, как Фредрик подцепил Проклятие Отступника, ну а затем, по вполне понятным причинам, это превратилось в навязчивую идею. Когда стало ясно, что «Сага» вот-вот распадется, волшебник без сожаления расстался с бандой и целиком посвятил себя борьбе с болезнью.

К несчастью, ни Муг, ни его муж с болезнью не совладали. Фредрик умер через несколько месяцев после того, как «Сага» распалась, а Муг, судя по всему, не оставлял надежды победить заклятого врага, который лишил волшебника всего самого дорогого в жизни.

Тьюринг умер.

Спустилась ночь. Сквозь проломленную крышу второго этажа в башню глядели звезды. Гэбриель выволок котел из очага и развел огонь пожарче. В кладовой нашелся черствый каравай, корзина переспелых помидоров и кусок твердого сыра, и Клэй настрогал бутерброды.

Муг горевал целый день: сначала у трупа древея, потом в захламленной алхимической лаборатории, затем на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. А теперь он забрался в огромное мягкое кресло, подтянул колени к подбородку и продолжал горевать.

– Безнадежно, – то и дело бормотал он.

Так продолжалось уже часа два.

Костлявыми пальцами Муг дергал длинную белую бороду и зыркал из стороны в сторону, как муж-отравитель в страхе перед появлением разгневанного призрака жены.

– Ты сделал все, что мог, – сказал Гэбриель, сознавая, что утешение звучит неубедительно.

Муг не удостоил его ответом и продолжил безостановочный шепот:

– Безнадежно, безнадежно…

Клэй долго и упорно жевал бутерброд, заодно обдумывая, что бы такого сказать. Одними соболезнованиями горю не поможешь, да Клэй не очень-то и умел, а потому избрал иной метод, не раз опробованный на Талли, когда она упрямилась, – отвлечение.

– Слушай, а вот зверюшки в клетках – у них тоже черногниль?

Муг рассеянно кивнул.

– Ты их сам наловил, что ли?

Волшебник

приподнял голову, хмуро взглянул на клетки и снова кивнул:

– Ага, почти всех.

– Ты бы поберегся, – не отставал Клэй. – Все-таки Жуть – место опасное.

Муг потер глаза кулаком. Дурацкие ползунки делали его похожим на огромного младенца.

– Кое-кого, ну вот Тьюринга например, я купил у наемников. Только наемники не любят соваться в Жуть, трусят. Туда только «Ренегаты» иногда захаживают. А еще говорят, «Всадники бури» недавно из турне вернулись. Кстати, завтра в Контове будет парад в их честь…

– Так ведь он вчера был, – сказал Гэбриель.

Муг удивленно заморгал.

Клэй отряхнул крошки с рубахи и спросил:

– Ты хоть охрану берешь с собой?

Волшебник, презрительно фыркнув, обвел рукой скромную обитель:

– Где ж мне взять деньги на наемников? Алхимия – дорогое удовольствие. Вот, приторговываю филактерием, свожу концы с концами. Хорошо, в Контове вислых херов – как в промерзшей преисподней, а то б я давно разорился. И вообще, в Жуть я хожу с умом, я же все-таки настоящий волшебник, а не дешевый шарлатан, что сбывает на углу колдовские зелья за серебряную монетку. С парой-тройкой монстров я как-нибудь справлюсь.

К Мугу постепенно возвращалось хорошее настроение, но Клэя не оставляла тревога.

– Меня волнуют не монстры, – заявил он. – А вдруг ты…

Взглянув на Гэбриеля, Клэй замялся и мысленно обозвал себя дураком. Волшебник и так страдал целый день, не стоило напоминать ему о смерти Тьюринга, а заодно и о кончине Фредрика – уж слишком это было жестоко. Однако же Муг только рассмеялся – почти без горечи.

– Что вдруг, Клэй? – спросил он. – Вдруг я подцеплю черногниль?

– Ну, в общем-то, да.

– Так ведь я уже подцепил.

Глава 10

Сквозь зеркало

Слушай, ты не… – начал Клэй и осекся. – Если… – Он снова осекся. – Ты… Не может быть… Ну, это… Неправда, – тупо заявил он.

Гэбриель смотрел ошеломленно, как бедолага, неожиданно попавший на острие кентавровой пики.

Волшебник сбросил левый тапок и поднял ногу, чтобы Клэй сам увидел черную корку на мизинце и безымянном пальце.

– Не бойся, она не заразная. Проклятье Отступника настигает только тех, кто слишком долго шастает по Жути.

Клэю пришло на ум много всяких замечаний, по большей части включавших в себя слова «редкий мудак» и «обалдуй хренов», но он ограничился простым вопросом:

– Ну и ради чего?

– Ради чего я подвергаю себя опасности? – уточнил Муг, надевая тапок и снова усаживаясь в кресло. – Видишь ли, для опытов мне нужны зараженные экземпляры, вот как Тьюринг. Мне надо понять, какие зелья вообще бесполезны, а от каких есть хоть чуть-чуть пользы, и разобраться, почему это происходит.

– Так попросил бы… – Клэй едва не сказал «гнильцов», но вовремя поправился: – Тех, кто уже заразился. Мы вот в Контове одного видели.