Коромысло Дьявола
Шрифт:
Представь, ты снял произошедшее на видеокамеру, потом аффективно и эмоционально комментируешь последовательную хронику.
Ясен перец, я не прецептор Павел, сетевой эйдетикой не владею и по телефонным линиям, как он, мне слабо видеоряд из башки доставать. Однакось в телесном контакте могу подключиться к твоим мыслеобразам.
— Телесный контакт?
— Во! Темка в самый раз для тебя, дон Хуан Фелипе Ирнеев-Дожинский. Слушай, неофит.
Итак, апперцепция эйдетики была известна еще ранним Архонтам Харизмы. Они случайно наткнулись на сей феномен во время коитуса,
Нечто подобное в Индии до сих пор практикуют жрецы и жрицы богомерзкого тантризма. Впрочем, это не наша забота.
Так вот, ранние эпигностики эмпирически развили ритуал распознавания чувств, но по собственной дикости и похабству связали его с сексом. Потом стали обходиться его имитацией. Например, мужчины держали друг друга за пенис или мошонку во время передачи мыслеобразов…
— А женщины?
— Вкладывали средний палец во влагалище партнерше…
— А мы?
— Пуговицу поищем.
— Какую пуговицу?
— Большую!!! Тебе к губе пришить, чтоб ты ее не раскатывал, оболтус. Мы с тобой просто сядем рядышком, тесно плечом к плечу как боевые товарищи…
И все потому, что к третьему веку отцы ноогностики, к счастью, додумались, как обходиться без всякой античной похабени… — Вероника отчего-то весьма неприлично выругалась и заново пустилась в объяснения.
— Для наведения эйдетического контакта достаточно иметь общий объект эмоциональной привязки. Возьмем мою статую Афродиты у бассейна. Вспомни и покажи мне, какой ты ее видишь…
Филипп крепко зажмурился и своемысленно представил сверкающую бронзовую богиню.
— Теперь посмотри на нее моими глазами…
В восприятии Ники божественный образ несколько потускнел, покрылся патиной, черты лица приобрели же суровость, даже жестокость, вовсе не свойственную милому оригиналу.
«Ага! Вот она какой себя представляет…»
— Ника! Смогу ли я тебе точно передать видение? Мне, знаешь, там не шибко-то климатило…
— Какая тебе разница, Филька, если я буду смотреть в собственной апперцепции? Пошли на диван… Ложись поудобнее и голову ко мне на колени, брат Филипп. В чувственной позе влюбленного юноши тебе будет проще…
Закрой глаза и расслабляйся, неофит. Даю обратный отсчет…
Несмотря на сверхплотный прандиум, претор Гай Юний Регул Альберин пребывал в превосходном расположении духа и тела. Не беспокоила его и жаркая духота здесь, почти в болоте у Эсквилина.
Не пришлось и желудок облегчать гусиным перышком. И неразбавленного вина за завтраком у гостеприимного Эмилиана Орфита он совсем не пил в противоположность своей дурной кельтиберийской привычке. И с вольноотпущенником философом Филократом не спорил, когда тот принялся утверждать, будто в начале всех начал лежало Добро, и лишь затем неизвестно откуда взялось Зло, коему подвластны люди и боги…
Претор Альберин одним упругим движением оставил седло иссиня-вороной кобылы в беленьких чулочках, со звездочкой во лбу. За что она и получила кличку Стеллана.
Тут
Прикоснувшись к всадническому перстню, претор небрежно глянул на клиента. Тот странно изогнулся в греческую сигму и по-овечьи проблеял:
— О величайший Гай Альберин! Тебе покровительствуют боги. Дозволь мне, ничтожному, приглядеть за твоей лошадкой, о лучший друг нашего богоравного Эмилиана Орфита.
До ответа низкорожденному плебею Гай Альберин не снизошел. Он потрепал по холке Стеллану, косившуюся бешеным глазом на клиента, и направился сквозь ряды воинов третьей преторианской когорты к месту казни государственных преступников.
«Во имя величия римского народа и сената!»
Ни на угрюмых легионеров-преторианцев в первой линии оцепления, ни на ораву вот этого римского народа, вернее, гнусной черни, во всякое время падкой до кровавых зрелищ, публичных мучений и пыток, претор Альберин смотреть не желал. Это их обязанность и долг — приветствовать его и почтительно расступаться.
На претора в черном толпа взирала с восхищением и со страхом. Но Гаю Альберину было олимпийски безразлично, как и что о нем думают низкорожденные. Пусть их…
Называют ли они его про себя проклятым смертоносным иберийцем? «В Ахеронт их к жабам и лягушкам!» Дивятся ли тому, почему он под кроваво-красным кавалерийским плащом сплошь в черных доспехах, сапогах, поножах, с мечом-гладием опять же в черных ножнах, на страшной полуденной жаре ничуть не вспотел?
Его, Черного Претора или Меланисту-преторианца, глупые мыслишки пролетариев не касаются. «Для них он — воин и страж на службе нашего благословенного императора Юлия Клавдия Нерона. Да хранят боги его божественные дни!»
Надменно улыбаясь, претор Альберин коротким шагом, подпрыгивающей кавалерийской поступью шел к избранной цели.
Лишь слегка его беспокоило некое непонятное чувство. Словно бы некто — то ли снаружи, то ли изнутри — исследует его тело, пробует мускулы, с любопытством изучает, ладно ли на нем сидят доспехи…
Тут же почувствовался вылезший гвоздь в правом сапоге, заныла потертость на левой икре. Не мешало бы также омыться и сменить набедренную повязку под металлической юбкой… Но это после… «В начале же было слово и дело Мессии Неизреченного. Но в эпигнозисе тебе об этом знать не полагается, мой дорогой сущеглупый Филократ-философ…»
Вовсе без нужды претор чуть выдвинул гладий и снова сунул его в ножны. Толпа восточных голодранцев, оставившая для него широкий проход, еще дальше в ужасе шарахнулась по сторонам, опрокинув какого-то мелкого круглоглазого еврейчика-разиню.
— Иудеи в законе Моисеевом… Презренное трусливое племя. Скоро мы очистим Рим от этой накипи и подонков, мои славные воины, — претор Меланиста соизволил обратить внимание на людское сборище и ответить на приветствие преторианцев внутренней линии оцепления вокруг места казни.