Корона Дейлмарка
Шрифт:
При этих словах люди, столпившиеся за его спиной, согласно забормотали.
– Все работают охотно и старательно! – доносилось до Маевен. – Земля здесь такая неплодородная! Летом еще ничего не продано, и поэтому он собирается платить лишь половину.
Чей-то срывающийся голос выкрикнул:
– Только в шахтах сейчас и можно заработать на жизнь!
Затем сквозь общий шум прорвался еще обрывок фразы:
– …А ведь у тебя семья, которую надо кормить!
Кто-то громко бубнил одни и те же слова:
– Это значит, лорду Кинтору придется продать своих лошадей, а
Еще какой-то резкий голос несколько раз выкрикнул:
– Платят половину заработанного, а на зиму обещают вообще только четверть. Нас ждет настоящий голод, госпожа!
Тут подоспели отставшие. Люди окружили Маевен, и она уже почти не понимала, что они кричат, улавливая лишь отдельные фразы:
– Это все его новая законотолковательница! Заставьте его прогнать ее!
Или же:
– Мы простые шахтеры, госпожа, и не знаем, что делать!
Шахты, в тревоге думала она. Шахтеры. Девочка хорошо помнила Крединдейл своего времени и высящиеся вдоль побережья большие остроконечные горы отработанной породы, заросшие травой и деревьями, и развалины хозяйственных построек, и заваленные колодцы шахт дальше в холмах. Где-то был музей угольной шахты, но там Маевен не бывала. Зато она помнила слова тети Лисс о том, что в ее детские годы в Крединдейле всюду, куда ни глянь, были одни только угольные шахты. Значит, таким город стал достаточно давно. Но она понятия не имела, чего ожидают от нее все эти шумные люди.
– Успокойтесь! – крикнул Митт. – Неужели вы не понимаете, что невозможно разговаривать сразу со всеми!
Наступило небольшое затишье, которым поспешил воспользоваться Навис:
– Давайте назовем вещи своими именами. У вас возникла какая-то ссора с лордом Кинтором, и вы хотите, чтобы эта леди ее разрешила.
Со всех сторон раздались возгласы согласия. Митт наклонился к первому оратору:
– Послушайте, Танколь, раз вы представитель, то вам и излагать.
Избранный глашатай честно попытался, но выходило у него не очень: шахтер был явно не из тех, кто способен изъясняться коротко и ясно.
Маевен слушала его добрых четверть часа. Она была уже почти рада тому, что ее со всех сторон окружала плотная толпа, – хоть какая-то защита от холодного морского ветра. Правда, пристальное внимание людей невыносимой тяжестью ложилось ей на плечи.
В конце концов ей удалось понять, что ее, то есть Норет, кузен нанял новую законотолковательницу, которая сказала лорду, что он должен будет продать лошадей, поскольку в последнее время спрос на уголь заметно упал. В речи Танколя то и дело упоминались различные числа и доли – половины, четверти, трети, – так или иначе связанные с соотношением между выработкой и жалованьем шахтеров. Однако главным оказалось для Маевен то, что и Танколь, да и все прочие меньше всего хотели покинуть свой Крединдейл и последовать за Норет в качестве ее армии.
От этого ей стало намного легче. А еще ее охватила злость. Если даже обитатели родного города Норет не желали отправиться с ней, то ее миссию следовало считать невозможной. Но ведь представитель шахтеров говорил не только об этом. Митту и Навису, похоже, все было ясно. Девушка повернулась
– Не могли бы вы объяснить все это понятнее?
– Очень даже знакомая история. – Навис сурово нахмурился. – Одна из тех, о которых я рассчитывал навсегда позабыть, покинув Юг.
– Да-да, точно как там! – с жаром подхватил Митт. – Он говорит, что этот ваш Кинтор поставил закон себе на службу, чтобы тот помогал ему надувать шахтеров. Понимаете, Кинтор терпит убытки из-за того, что люди могут топить печи даровым торфом. А она – эта дама-законница – сказала ему, что для начала он может уполовинить заработок шахтеров летом, а позднее, зимой, еще немного сократить, ну, они же ничего не смогут с этим поделать. Если же станут жаловаться, это будет незаконно. Если станут собираться и решать, что делать, это будет тоже незаконно. Так как же им быть?
– Похоже, что они достаточно сообразительны, раз догадались обойти закон, устроив встречи на ярмарке Вершины лета и заодно сумев дождаться вас, – снова вступил Навис. – Но нельзя не задуматься над еще одним вопросом: сколько шахтерских жалований ваш кузен выплачивает своей новой законотолковательнице?
Маевен уже искренне радовалась, что не имеет никакого отношения к этому самому Кинтору. На всех взволнованных лицах она видела ввалившиеся глаза людей, которые никогда в жизни не наедались досыта. Судя по многочисленным лентам и вышивкам, все были одеты в лучшие праздничные наряды, но и они являли собой обноски, которые бережно хранили, тщательно чинили и чистили.
– А почему они не хотят, чтобы лорд продал лошадей? – спросила она.
– Прославленная порода, – пояснил Навис. – Все местные жители гордятся ими.
– Да. Вот он, свободный Север, – с горечью протянул Митт.
– Свободный для избранных, – так же горько ответил Танколь. – Ты, парень, дружинник Аберата, и даже не понимаешь, как тебе повезло.
Увидев, что Митт сердито озирается, явно подыскивая убийственный довод, Маевен сказала, почти не задумываясь:
– Но почему вы не бастуете?
И тут все, в том числе и Митт с Нависом, обернулись к ней с озадаченным видом. «Ой, что же я наделала! – подумала Маевен. – Ведь они же и слыхом не слыхивали о забастовках! И вообще никто даже и не представлял себе ничего подобного вплоть до появления промышленности. А когда же она появилась?» – лихорадочно соображала девочка. Она была далеко не уверена в этом, но, кажется, промышленность возникла в самом начале царствования Амила Великого. Да, конечно, так оно и было, ведь в учебнике истории написано, что Амил поощрял мануфактурное производство, особенно на Севере.
Но сейчас ей от этого нисколько не стало легче. Все ждали от нее объяснения загадочного слова. Маевен оказалась перед необходимостью пустить ход истории по кругу – ведь о забастовках ей было известно лишь то, что они случались; и не исключено, что они начались именно потому, что одним ветреным днем в Крединдейле она поведала о них толпе собравшихся шахтеров, потому что…
– Это означает, – сказала она, – что вы все откажетесь работать до тех пор, пока мой кузен не согласится заплатить вам справедливое жалованье.