Корона Дейлмарка

Джонс Диана Уинн

– В таком случае отдайте его и, будьте добры, приведите в порядок мой камин. Я думаю, сейчас самое время посмотреть на мои ткани.

Норет встала на колени и протянула ножны. Митт, даже не пытаясь скрыть недовольство, резким движением вдвинул в них меч. Все равно, с какой стороны ни взгляни, это должно было казаться настоящей церемонией. Митт нисколько не сомневался: Маналиабрид сочтет, что меч добыла Норет. Испытывая отвращение ко всему на свете, он отвернулся, чтобы помочь Морилу собрать каминные принадлежности и расставить их возле решетки. Звяк. Да, расстроить планы Канкредина оказалось совсем не простым делом. Бряк, бах! Ну а как иначе? Канкредин

принадлежит к числу Бессмертных, а это означает, что он обладает большой силой. Но ведь и Старина Аммет настолько силен, что одно лишь упоминание его име… О, горелые портки! Митт застыл на месте с прижатой к груди кочергой и уставился на висевшие безобразной бахромой изрезанные ремни и вырванные гвозди. Так вот почему Колебатель Земли напомнил ему об этих именах! А он даже и не подумал произнести ни одно из них. Звяк. Горелый… ТАРАРАХ! Теперь-то что рассуждать.

Ощущая себя раздавленным, Митт поплелся следом за Морилом и Маевен к окну. Венд стоял там, облокотившись на ткацкий станок, и смотрел на Кеннорет, которая неторопливыми движениями расправляла свежевытканный кусок материи.

Маевен теперь хорошо видела сходство между ними, хотя Венд все же казался много моложе. Но заметила она и кое-что другое. Кеннорет, расправлявшая материю мечтательными, задумчивыми движениями, очень напомнила ей маму, осматривающую новую статую.

И в фигурах, и в лицах у них было много общего, хотя волосы у мамы были прямее и темнее. Кеннорет прищелкнула языком, покачала головой, вновь разгладила рукой ткань и сделалась еще больше похожей на маму. Гребень выпал из ее волос, и она, не глядя, нетерпеливым движением всадила его на место. «Она сделала это точь-в-точь как мама!»

– Да, забавный узор получается! – проговорила Кеннорет.

Это была очень странная ткань, даже более странная, чем скульптуры мамы, которые Маевен втайне считала совершенным безумством. На первый взгляд казалось, будто ведьма наугад использовала все нитки со всех катушек, меняя цвет настолько часто, что узор сливался в красновато-бурую путаницу. Но если присмотреться получше, то в этой путанице начинали появляться какие-то письмена, мелкие, очень тесно посаженные, которые вроде бы вот-вот должны сложиться в слова. Однако стоило лишь подумать, что видишь слово, как вместо него снова возникали спутанные узоры. Большие и маленькие, хаотично разбросанные и прихотливо растекающиеся по всему отрезу, они сочетали множество различных ярких цветов. В узоре, который так внимательно рассматривала Кеннорет, преобладал ржаво-апельсиновый цвет, но вдруг он сменился на ярко-красный. Да, он стал красным так внезапно, что алая пряжа все еще оставалась в челноке, и нитка тянулась из незавершенного края туда же, где лежало множество других челноков, приготовленных для следующего ряда.

– Да не смотрите вы так изумленно, – сказала в конце концов Кеннорет. – Мой дед велел мне продолжать ткать. Моей вины в том, что получается, нет. Выходит то, что выходит. Вы только взгляните сюда! Я не могу понять, что ты, молодая женщина, делаешь с мечом моего зятя. Ты вообще не та, кем должна быть. Как тебя зовут на самом деле?

Четыре лица обратились к Маевен, и на трех из них было написано потрясение. В сумрачном свете оно казалось особенно сильным. У Морила отвисла челюсть. Венд побелел как бумага. И он, и Митт отодвинулись подальше от Маевен. Митт хмурился, очевидно что-то напряженно обдумывая, и при этом у него был такой вид, будто он разгадал сразу несколько загадок, представлявшихся ему доселе неразрешимыми.

Маевен

тоже попятилась, крепко стиснув обеими руками ножны с мечом. Она чувствовала, что вот-вот начнет паниковать.

– М-маевен, – пробормотала девочка. Кеннорет пристально смотрела на нее, и под обвиняющим взглядом этих сине-зеленых глаз Маевен поняла, что ей следует поправиться. – Э-э-э, если полностью, то Майелбридвен Менестрель.

– Ммм… Звучит как имя моей дочери в каком-то иностранном варианте, – проговорила Кеннорет. – И откуда ты?

– Из настоящего… я хочу сказать, из вашего будущего, – призналась Маевен.

Все изумились еще больше, хотя казалось, что больше некуда.

– Это невозможно… – простонал Венд.

– О да… но тем не менее это чистая правда, – ответила Кеннорет. – Этот красный клубок смотан из ниток, каких нет ни на одной из катушек, имеющихся в этой комнате. Я думала о том, как окрасить пряжу именно в такой цвет, но пока еще не сделала этого, хотя теперь вижу – со временем у меня получится. Я подумала, что чувствую нечто странное, когда на днях продевала челнок, но день выдался очень туманным, так что освещение было просто никудышным. Я действительно не видела этого до сих пор.

Венд, казалось, был полностью убит всем услышанным. Его лицо теперь сделалось много старше, чем у сестры.

– Распусти это! – выпалил он. – Пока еще не слишком поздно, Танакви, распусти эту ткань!

– Не будь дураком, – резко ответила сестра.

– Ты ведь уже распускала ткань прежде, – настаивал Венд.

– Очень редко, раз в несколько столетий, – парировала она. – И лишь в тех случаях, когда об этом просил Единый.

– Но в последний раз ты сделала это по моей просьбе! – выкрикнул Венд. Он пришел в полное отчаяние. – Неужели ты не помнишь? Я попросил тебя в тот день, когда этот вонючий предатель убил Адона. И ты распустила ткань!

– Утенок, в тот раз я распускала смерть, – очень серьезно пояснила Кеннорет. – Ты же не хочешь, чтобы я распустила живого человека.

– Но почему? – продолжал наседать Венд. – Она самозванка. Распусти ткань! Отошли ее назад! Я не хочу видеть ее здесь!

Маевен еще крепче стиснула меч и обвела испуганным взглядом всех находившихся в комнате. Похоже, что Венд в конце концов на самом деле спятил.

– Но ведь вы же как раз и захотели, чтобы я оказалась здесь! – выкрикнула она. – Вы своими руками отправили меня сюда! Вы заявили мне во дворце, что я должна занять место Норет!

Венд всем телом обернулся к ней. Он был таким высоким, разъяренным и исполненным странной мощи, что Маевен снова попятилась.

– Ты мне не нужна! С какой это стати я должен был отправить тебя сюда?

– Потому, – нерешительно ответила Маевен, – что настоящая Норет исчезла и вы решили…

– Исчезла? – заорал Венд.

Маевен теперь видела – его глаза не были безумными. В них бурлила такая смесь печали, потрясения и гнева, что их взгляд словно огнем прожигал пространство, как будто Венд совершенно не видел ее.

– Я думала, вы знали, – пробормотала она. – Когда вы сказали, что все знаете, там, возле путеводного камня… около Аденмаута…

– Что?! – рявкнул Венд. – Столько времени? – Он резко повернулся к сестре: – Где Норет Крединдейлская?

Кеннорет пробежала пальцами по ржаво-оранжевому узору, по вихрю алой шерсти вплоть до нити, свисающей с края материи.

– Та часть еще не соткана. – (Венд издал невнятный, очень недовольный звук.) – Утенок, как ты не понимаешь: я этого тоже не знаю.