Корона Эридана
Шрифт:
Масштабно отмечал свой день рождения и князь Всеслав, закатывая пиры для горожан. Чего там только не было: всевозможные пироги и блины с овощами, ягодами и осетром, выловленным в Двине. Утварь ломилась от мясных блюд из домашних животных и дичи, от гусей, запечённых с вишнёвой подливкой, до тушёного с грибами кабана. Здесь каждый мог найти себе что-то по вкусу. Квас, медовуха и пиво лились рекой, а знатных полочан князь потчевал вином.
На таких праздниках устраивались показательные бои ратников. Были также соревнования в стрельбе из лука и метании копья, в них участвовали все желающие, включая женщин. Победителей состязаний награждали серебряной нашейной гривной, которую на горожан надевала
Среди лучников десятый год подряд выигрывал полочанин Вадил. Мой отец, привыкший с детства добывать пропитание охотясь, бросил копьё лучше Ратимира, и был одарен гривной.
Кроме того, дрессировщики животных, жонглёрские и акробатические номера завораживали зрелищностью хмельных полочан.
Величественный князь Всеслав лично с женой обходил гостей, радостно всех приветствуя. Казалось, счастье и стабильность навсегда вошли в жизнь этого обеспеченного и весёлого города.
Однажды Ратимир нагрянул к отцу и передал распоряжение немедленно прийти к князю. Отец проследовал в терем, где увидел князя Всеслава, расположившегося во главе громоздкого стола. Всеслав не был как обычно спокоен и задумчив, он выглядел взволнованным и эмоционально реагировал на всё, что происходило вокруг.
Слева от князя сидели его сыновья: Давыд и Борис. Князь Давыд был старшим из них и держался высокомерно, хотя поговаривали, что он особо не блистал умом. Мой отец практически не сталкивался с Давыдом и не брался судить о его способностях, но утверждал, что по всему было заметно, что Давыд – человек честолюбивый. Второй сын Всеслава – Борис, был прост в общении. Из-за отзывчивости и обаятельности, Борис завоевал популярность среди воинов и простых полочан. Оба наследника были статными, но если Давыд являлся блондином и имел лик аристократический и хищнический, напоминая своего отца, то Борис был шатеном, улыбчивым и с мягкими чертами лица, не отражавшими преемственности сурового Всеслава.
Сразу за княжичами, слева от полоцкого князя находился предводитель наёмников варягов по имени Эстин, викинги его так назвали, потому что он родился в Прибалтике на землях племени эстов. Норвежец Эстин выделялся светлыми волосами и синими сияющими очами, он был невероятно крепкого телосложения. Все фигурирующие, включая князя с сыновьями, уступали Эстину в росте и ширине плеч. С правой стороны от князя разместился старший дружинник – Ратимир, были вдобавок купцы, их выдавал бегающий взгляд, а напротив князя примостился епископ Никифор – представитель Полоцкой епархии. Никифор разнился с остальными присутствующими восточным типом внешности, поскольку он был греком. Епископ обладал громадным выпяченным животом, на котором лежал внушительный серебряный крест. На пальцах Никифора сверкали несколько перстней с огромными камнями, и по богатству одежды епископ превосходил самого князя. Отца посадили на лавке в углу терема, за пределами стола.
Когда все уселись, князь Всеслав поднялся и произнёс:
– Вроде все собрались, вот только я не наблюдаю Вадила, ну да и чёрт с ним, с этим чудаком вечно что-то не так. Я собрал вас всех сегодня, чтобы обсудить последние новости, доставленные
– Светлейший князь, нужно ответить Ярославичам за ограбление полоцких купцов, и лучшей возможности может не возникнуть. Пока Ярославичи воюют с Ростиславом, необходимо на них напасть, вы захватите новые земли, а воины получат богатую добычу, как было при вашем отце. Мои люди соскучились по боям и трофеям, – ответил Эстин.
– А какое твоё мнение, Ратимир? – спросил Всеслав.
– Ваша светлость, столкновение Ярославичей с Ростиславом закончится, и тогда они сделают всё, чтобы вернуть утраченное и отомстить нам. Пока был жив тмутараканский князь Мстислав, позиции князя Ярослава у власти были шаткими, и он не мог себе позволить долгой войны с Полоцком. Но теперь союз трёх его сыновей силён, старшие Ярославичи в хороших отношениях друг с другом и будут воевать, сколько потребуется. Я считаю, что нам не стоит обрушиваться на них сегодня, лучше дождаться более благоприятного момента, например, раздора между наследниками Ярослава, – поднявшись и несколько сбивчиво произнёс Ратимир.
– А что нам скажет церковь? Ваше преосвященство, я вижу, вам не нравится это обсуждение, – рявкнул Всеслав, пристально глядя на епископа.
– Светлейший князь не станет меня слушать. И всё же не гоже христианам взаимно проливать кровь, все вы русские князья – родственники, а ведёте себя, как иноземцы и злейшие враги. Чего вам не хватает, ваша светлость? Зачем вам чужие владения? Держались бы вы все в мире, как и положено семье, довольствовались тем, чем обладаете, и на Руси царили бы счастье и процветание, – спокойно, теребя пальцами, сверкающими камнями, огромный серебряный крест, сказал Никифор.
По иронии судьбы, мой отец, как и я, с уважением относился к священникам, ему импонировала образованность и смиренность монахов, а также та объединяющая роль, которую брала на себя церковь. Конечно, он подшучивал над напыщенностью Никифора, но признавал, что этот нарядный толстяк иногда говорит очень правильные вещи, поступая зачастую мудрее вспыльчивого князя.
У Эстина речь тучного, роскошно одетого епископа, о скромности и стремлении обходиться имеющимся, вызвала улыбку. Возникла пауза, Всеслав молча обвёл всех взглядом и со злостью посмотрел на Никифора.
– Ваше преосвященство, к сожалению, не я один действую не как примерный христианин, и мои далёкие родичи в лице Ярославичей унижают своих родных братьев, а со мной и подавно расправятся при первой же возможности. Ярославичи только и надеются, что мы ослабнем, чтобы отхватить от Полоцкого княжества кусок побольше. Они бросили нам вызов, избив полоцких купцов, всё, что мы собираемся предпринять – это лишь защитить интересы Полоцка. Наши недруги потеряли чувство реальности от гордыни, Псков и Новгород должны поплатиться за наглость.
Всем своим видом Никифор показывал негодование от слов Всеслава, но помалкивал.
И вдруг среди полной тишины, наступившей в тереме, раздались какие-то шорохи в сундуке, расположенном в углу. Обычно в нём хранилась посуда для пирушек князя, и загадочные звуки всех озадачили. Но никто из присутствующих ещё не успел как-то среагировать, когда внезапно сундук открылся и из него выскочил воин со странным громоздким луком.
Всего за мгновение лучник прицелился и выпустил три стрелы. Они воткнулись в стол, пригвоздив рукава одеяний Ратимира, Эстина и Никифора. А лучник, заметив недоумение и испуг на лицах собравшихся, громко засмеялся и произнёс: