Корона Героев
Шрифт:
— Да уж, в высшей степени ударопрочно. Однако я все равно могу пролить вино.
— Придется рискнуть.
— Где в Дамаре ты раздобыл такое?
По лицу Тора стал расползаться румянец.
— Четыре набора этого добра были одним из подарков на мое совершеннолетие. Из одного города на западе, славящегося своими мастерами по металлу. Я только сегодня привез его, из последней поездки.
На самом деле городской голова сказал, что подарок предназначен для его невесты.
Аэрин смотрела на Тора, пытаясь разобраться, покраснел он или нет: на бронзово-смуглом
— Должно быть, церемония была длинная и пышная и тебя покрыли славой, которой ты, по собственному ощущению, не заслужил.
— Почти так, — улыбнулся Тор.
В тот вечер она ничего не пролила, и они пересказывали друг другу самые щекотливые моменты детства, какие только могли припомнить, и хохотали. Свадьба Галанны и Перлита не поминалась вовсе.
— А помнишь, — говорила она, — когда я была совсем маленькая, еще почти младенец, а ты только начинал учиться обращению с мечом, как ты показывал мне, чему научился…
— Помню, — улыбался он, — как ты ходила за мной хвостом, и подлизывалась, и плакала, пока я не соглашался показывать.
— Подлизывалась, да, — подтверждала она. — Но плакать — никогда. И это ты первый начал. Я не просила сажать меня в заплечный мешок, когда ты брал препятствия на своем коне.
— Виноват, признаю.
А еще он помнил, хотя и не сказал об этом ни слова, как началась их дружба. Он жалел младшую кузину и сперва искал ее общества из отвращения к тем, кто стремился изгнать ее, особенно к Галанне, но вскоре стал делать это ради самой Аэрин: потому что она была насмешливая и увлекающаяся. И не напоминала ему, что он вырастет и станет королем. Он так и не научился до конца верить, что она стесняется в компании и что этой стеснительностью отчаянно пытается оправдать свое шаткое положение при дворе собственного отца, хотя в ее упрямой обороне не было особой необходимости.
Именно ради того, чтобы посмотреть, как она загорается воодушевлением, он сделал ей маленький деревянный меч и показал, как держать его. А потом научил ее ездить верхом и позволял сидеть на его высокой кобыле, когда первая из ее хорошеньких избалованных пони едва не заставила Аэрин навсегда забросить верховую езду. Он показал кузине, как держать лук и посылать стрелу или копье туда, куда ей надо, как свежевать кролика или ильника, и как лучше всего ловить рыбу в бегучих ручьях и тихих затонах. «Прямо как старший брат, не иначе», — думал он теперь — впервые с привкусом горечи.
— Я не разучилась охотиться и рыбачить и ездить верхом, — сказала она. — Но скучаю по фехтованию. Понимаю, теперь у тебя мало свободного времени. — Она замялась, высчитывая, какой подход с наибольшей вероятностью позволит ей получить желаемый ответ. — И знаю, что тому нет оснований, но… я уже достаточно большая, чтобы держать мальчишеский учебный меч. Ты не мог бы…
— Потренировать тебя? — подсказал Тор.
Он догадывался, что она задумала, хотя и пытался убедить себя, что в этом нет ничего особенно страшного, — учил же он Аэрин рыбачить. Он понимал, что подобное умение ничего хорошего ей не принесет. Не имеет значения, что она уже хорошая
«Упаси ее боги просить меня о чем-либо, чего я не должен ей давать», — подумал он, а вслух сказал:
— Ладно.
Глаза их встретились, и Аэрин первой опустила взгляд.
Между занятиями то и дело случались большие перерывы, поскольку круг обязанностей первого солы все продолжал расти. Но Аэрин добилась своего: она училась и спустя несколько месяцев занятий уже могла заставить учителя запыхаться и вспотеть, когда они выплясывали друг вокруг друга. Ее уроки были всего лишь уроками пехотинца, о верховом бое и речи не шло, и ей хватало ума не настаивать на большем.
Она мрачно гордилась своими успехами на уроках Тора, и незачем ему было знать, что ради них ей приходилось по многу часов тренироваться, рубя листья и пылинки. Когда Тора отсылали куда-нибудь, Аэрин для приличия жаловалась на перерывы, но в душе радовалась им, ведь благодаря отлучкам наставника у нее появлялось лишнее время, чтобы вбить полученные навыки в свои медлительные, глупые, без-Дарные мышцы. Но она всегда с нетерпением ждала следующей встречи с первым солой, а он никогда не упоминал, что догадывается о ее тайных тренировках. Не говорил он и о том, что не сражался пешим с детства, когда постигал первые азы фехтования. Сола всегда ведет конницу. Аэрин прекрасно знала, что, будь ее обучение настоящим, в должное время ее посадили бы на лошадь. Но они молчали и об этом.
Кроме того, гордость не позволяла Аэрин говорить о том, что тренировки пошли ей на пользу: они требовали постоянно контролировать и направлять собственное тело, и упорные занятия в конце концов выгнали вместе с потом и остатки сарки из ее тела. С памятной встречи с Галанной в королевском саду к тому времени прошло два года.
Тор с Аэрин встречались на краю самой дальней из учебных площадок. Там они могли быть вместе, как были всегда, и напряжение, возникшее между ними в последнее время, не мешало им, не создавало неловкости и не заставляло запинаться.
Аэрин понимала, что Тор старается наносить удары не в полную силу, когда теснит ее. Но по мере того, как она набиралась опыта, ему приходилось двигаться все быстрее, чтобы отражать ее атаки. А сила, надеялась она, придет.
Аэрин росла как сорняк. Семнадцатилетие наступило и прошло с утомительной пышностью (все-таки день рождения королевской дочери!) и вымученной любезностью (все-таки королевская дочь-то неправильная). И вдруг оказалось, что расти дальше уже некуда. Ей нравилось возвышаться над Галанной. Нравилось смотреть сверху вниз — с высоты безупречный профиль Галанны казался чуть приплюснутым возле бровей, а глаза узковатыми. Кроме того, Аэрин питала надежду, что перерастет строптивую Кишу и ей подарят настоящую лошадь.