Корона из роз, или Дорога домой
Шрифт:
А Мэл целовала Хенола, даже в порыве страсти укусила его за сосок, правда тут же вылизала и попросила прощения, хотя, наверное, он даже не заметил всего этого, потому что сам был на грани уже и смотрел на нее безумными глазами, в которых было непонимание и радость. И она улыбалась и продолжала улыбаться и наблюдать за ним. А Хенол, то бросался ее целовать, покрывая каждый сантиметр ее тела поцелуями, то отстранялся, и тогда в бой за его ласки вступала Мэл, заставляя вернуться к ней, все забыть и отдаться страсти.
Когда их обоих накрыла волна оргазма, оба были такими уставшими,
– Мэлисента, – повторил Хенол, обнимая ее. – Красивое имя.
– Когда-то я знала мужчину, который назвал меня любимой. Он точно также держал меня в своих руках и клялся в вечной любви, – Мэл прижалась к мощной груди и вслушивалась в биение сердца под своими пальчиками. – А я приняла его клятву и дала ответную – помнить и любить.
– И кто же он? – голос Хенола дрогнул.
– Ты, – Мэл обвела маленькую горошину соска и прижалась губами к его груди, ее губы были направлены туда, где билось могучее сердце. – Я так хотела бы, чтобы то время вернулось, чтобы мы все вернулись туда, откуда пришли, – шептала она и смотрела в черные глаза, в которых было непонимание, но в то же время и желание все понять, вспомнить.
Будущая королева
Дазана и Питера повязали в борделе, и как они с Селваном не старались прорваться из комнаты, их троих связали, прихватив с собой и Сицилию. Связанных и избитых, всех четверых доставили в камеры верхнего уровня, раскидав их по маленьким клеткам. Дазана правда через пару минут куда-то увели. Питер пытался пробиться сквозь клетки, бросался на железные прутья и только себе вредил, нанося раны на открытые участки кожи. Кричал, что как только выйдет отсюда, всем головы поотрывает, если с головы его брата упадет хоть один волос. Селван же радовался, что Сицилия рядом и хоть губа разбита, но жива.
– Если нас схватили, что с королевой? – Сицилия сидела на грязном полу, поджав под себя ноги, и размышляла, поглядывая на бесновавшегося Питера и спокойного Селвана. – Будем надеяться, что с Мэлисентой все хорошо.
– Думаешь все это не случайно? – спросил Селван и огляделся. Клетки стоящие рядом с ним были пусты, ну кроме тех в которых бесновался Питер и была Сицилия, все помещение было круглой огромной комнатой, вернее каменным мешком из которого был лишь один выход.
Девушка подняла голову от своих рук и кивнула: – Кто-то же знал, что мы все именно там. За нами пришли, двадцать хорошо вооруженных мужчин, нас крутили быстро и привели сюда. Питер кто нас схватил?
Питер осел на пол и простонал: – Он нас не пощадит. Видно ему надоели его игрушки. Решил сменить? – крикнул он в пустоту. – Ты же меня слышишь. Что мы надоели? Так мы исполняли твои приказы с верностью псов, – опять его крик в пустоту. – Выйди хоть раз и взгляни мне в лицо, а не прячься за маской.
Сицилия встала, пытаясь рассмотреть в темноте узкого входа хоть кого-то, с кем разговаривал Питер: – Там никого нет.
– Есть. Он всегда знает все, он все видит и слышит, – ухватившись за прутья клетки, и рыча как зверь,
Селван крякнул в тот миг, когда темнота узкого входа подернулась дымкой и в комнату вошел мужчина: высокий, укутанный в плащ.
– Я никогда не прятался, а соблюдаю конспирацию. А мои игрушки мне не надоели, просто ты мой друг стал слишком непослушным. Самовлюбленный глупец, решивший, что может со мной тягаться. Я ведь дал тебе все, что ты хотел, а тебе хотелось большего. Ты стал неуправляемым Питер Итон, – голос был приятным, спокойным и немного ироничным. Мужчина двигался плавно, а когда снял капюшон с головы, Селвана увидела перед собой черноволосого сероглазого мужчину. – Ты ушел от меня сам, бросив все на брата и решив, что бордель – место, где ты сможешь утопить свою печаль.
– Я ушел, потому что больше не мог смотреть на то, что ты творишь, – ответил Питер.
– А что я творю? Улей? Там жизнь намного лучше той, что ты видел внизу, там чисто, а то, что маги пребывают в темноте иллюзий, так это для их блага.
– Блага? Ты возомнил себя королем…
– Я и есть король, – перебил его Герард. – не перегибай палку мой друг. Забыл как корчился у моих ног, как просил спасти брата, всего переломанного между прочим. Как соглашался на все мои условия, что уже забыл? И скоро у меня будет королева и тогда все это мне будет неинтересно.
– У тебя уже есть королева, – выплюнул Питер. И столько было в его голосе злобы, что Сицилия плечами передернула.
– Другая королева, добрая, светлая, милая, любящая, – Герард стоял перед клеткой Питера и улыбался. – Ты даже не представляешь ее силу, ее мощь, ее магию.
Сицилия ахнула: – Мэлисента.
– Правильно, княжна, Мэлисента. Скоро она станет моей королевой. Я вас отпущу вечером, а пока посидите здесь. Отдохните, выспитесь и подумайте о своем будущем, – Герард развернулся и направился к выходу, набрасывая капюшон себе на голову.
– Не трогай ее, – прорычал Питер, опять набрасываясь на прутья. – Не трогай ее!
– Поздно, мой друг, – Герард исчезал в темноте коридора, а Питер опять набросился на прутья решетки, пытаясь пробиться сквозь них.
***
Киих толкнул дверь в покои будущей королевы и замер. Мэл еще пару минут назад спящая в кровати на груди Хенола, набрасывала на плечи плащ, улыбаясь Хенолу, который пытался справиться с ее волосами, потом бросил эту затею и сделал косу, укладывая ее ей на грудь.
– Госпожа! – и замер, потому что девушка улыбнулась ему, чуть наклонив голову.
– Киих, и давно ты служишь ему?
Молодой человек сделал шаг вперед и опустил взгляд. Смотреть в пол было легче, чем сейчас врать. Он ведь ревновал ее. Ревновал ее к рабу застывшему у нее за спиной, рабу, которому она разрешила себя обнимать. Рабу, которого так и чешутся руки убить, потому что он дотрагивался до ее волос, а он Киих еще нет.
– Он меня спас, оживил, когда я уже умер. Не знаю что произошло, но я очнулся здесь, с песком на губах и я ему как бы должен быть за это благодарен.