Корона мечей

Джордан Роберт

Ранд хотел сказать, чтобы они ушли, оставили его одного. Одного. Был ли он на самом деле один? Льюс Тэрин – только его фантазия? Если бы они оставили его... Идриен Тарсин возглавляла школу, которую он основал здесь, в Кайриэне. Она была настолько практичной женщиной, что Ранд сомневался, верит ли она вообще в существование Единой Силы, поскольку не может ни увидеть ее, ни прикоснуться к ней. Что могло довести ее до такого состояния?

Ранд заставил себя повернуться к ней. Безумный или нет, один или нет – только он мог сделать то, что необходимо. Он должен выполнять свои обязанности, даже такие незначительные, как эта. Даже если ему кажется, что они тяжелее горы.

– Что случилось? – спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче.

Неожиданно заплакав, Идриен, спотыкаясь на каждом

шагу, подошла поближе и припала к его груди. Когда она настолько пришла в себя, что смогла связно рассказать о случившемся, он почувствовал, что и у него к глазам подступили слезы.

Глава 19

АЛМАЗЫ И ЗВЕЗДЫ

Мерана шла за Кадсуане, едва не наступая ей на пятки. На языке у нее вертелась добрая сотня вопросов, но Кадсуане нельзя просто так взять и дернуть за рукав. Она сама решала, чем ей заниматься и когда. Анноура тоже молчала, и они, следуя за Кадсуане, плелись по коридорам дворца, спускались по лестницам, вначале из полированного мрамора, потом из простого темного камня. В какой-то момент они с Анноурой обменялись взглядами, и у Мераны заныло сердце. Она почти не знала эту женщину. Анноура напустила на себя суровый вид, который больше подошел бы девушке, вызванной к Наставнице Послушниц, – чтобы таким образом придать себе смелости. Они – не послушницы. Они – не дети. Мерана открыла рот... и закрыла. Ею владел страх перед покачивающимся впереди украшенным полумесяцами, звездами и птицами седым пучком. Кадсуане была... Кадсуане.

Мерана встречалась с ней прежде, точнее, слышала о ней, когда была послушницей. Все сестры из разных Айя, приходившие взглянуть на эту женщину, испытывали благоговейный страх, который им не удавалось скрыть. Когда-то именно Кадсуане Меледрин была тем стандартом, в соответствии с которым оценивалась каждая новая послушница. До появления Илэйн Траканд никто из пришедших в Белую Башню за время жизни Мераны не соответствовал этому стандарту, а уж тем более не превосходил его. Как считали почти все, на протяжении тысячи лет среди Айз Седай не было подобных Кадсуане. Отказ принять на себя обязанности Восседающей был делом неслыханным, и все же говорили, что она отказывалась от этого звания по меньшей мере дважды. Рассказывали также, что она презрительно отвергла предложение стать главой Зеленой Айя. И еще было известно, что однажды она на десять лет вообще исчезла из Башни, потому что Совет вознамерился сделать ее Амерлин. Кадсуане вообще никогда не задерживалась в Тар Валоне больше чем на день без крайней необходимости. Однако слухи о ней и ее приключениях доходили до Башни, заставляя сестер открывать от изумления рты, а тех, кто только мечтал о шали, потрясенно вздрагивать. Еще немного – и она сделается для Айз Седай легендой. А может, она уже стала ею.

Мерана носила на плечах шаль уже более двадцати пяти лет, когда Кадсуане объявила, что удаляется от мира. Уже тогда волосы Кадсуане совсем поседели, и по прошествии еще двадцати пяти лет, когда разразилась Айильская Война, все считали ее давно умершей, но уже через три месяца сражений она появилась вновь вместе с двумя Стражами, из которых песок сыпался, хотя они все еще были крепки, как железо. Рассказывали, что у Кадсуане за все эти годы было больше Стражей, чем у большинства сестер туфель. После отступления айильцев от Тар Валона она снова отошла от дел, но поговаривали, и даже наполовину серьезно, что Кадсуане не умрет до тех пор, пока в мире жива хоть искорка приключений.

Но это, конечно, чепуха, которую так любят повторять послушницы, сердито напомнила себе Мерана. Даже мы смертны. Тем не менее Кадсуане оставалась все той же Кадсуане. И не объявись она в городе после того, как захватили ал’Тора, солнце наверняка бы не зашло. Мерана машинально подняла руки, чтобы поправить шаль, и тут только вспомнила, что оставила ее на вешалке в своей комнате. Нелепо. Она и без шали помнила, кто она такая. Если бы только не Кадсуане...

Пара Хранительниц Мудрости, стоявших на перекрестке коридоров, сверлили Айз Седай взглядами, пока те проходили мимо, – холодные тусклые глаза на окаменевших лицах под темными косынками. Эдарра и Лейн. Обе умели направлять и были в этом не слабы;

они достигли бы больших успехов, если бы в юности пришли в Тар Валон. Кадсуане прошествовала мимо, казалось, не обратив ни малейшего внимания на неодобрительные взгляды дикарок. Анноура заметила эти взгляды, нахмурилась и что-то забормотала; тонкие косички закачались, когда она тряхнула головой. Мерана старалась не отрывать глаз от плит пола.

Безусловно, именно ей придется заниматься этим – объяснять Кадсуане, какого... какого компромисса удалось достигнуть с Хранительницами Мудрости прошлой ночью, до того как Мерану и всех остальных доставили во дворец. Анноура ничего не знала об этом – она не принимала участия в переговорах, – но Мерана еще не окончательно утратила надежду на неожиданное появление Рафелы, Верин или кого-либо еще, на кого можно будет взвалить эту обязанность. В известном смысле это действительно компромисс, и, возможно, лучший, какого можно было ожидать в сложившихся обстоятельствах, и все-таки Мерана вовсе не была уверена, что Кадсуане именно так расценит случившееся. Ей очень хотелось, чтобы не на ее долю выпало убеждать в этом Кадсуане. Лучше уж целый месяц разливать чай этим проклятым мужчинам. Мерана жалела, что так распустила язык с молодым ал’Тором. Понимание того, зачем он заставил ее разливать чай, не уменьшало огорчения при мысли о том, что она лишилась возможности извлечь из этого положения все возможные преимущества. Мерана предпочитала думать, что ее втянуло в водоворот Узора из-за близости к та’верену, ей не хотелось признавать, что глаза молодого человека, похожие на серо-голубые полированные драгоценные камни, напугали ее, заставив распустить язык, но, как бы то ни было, все ее преимущества свелись к тому, что она подавала ему поднос. Она хотела...

Мало ли чего она хотела! Она же не ребенок. Ей много раз приходилось вести переговоры и в большинстве случаев удавалось добиться желаемого. Мерана способствовала прекращению трех войн и помешала началу почти двух десятков их, не раз встречалась лицом к лицу с королями, королевами, генералами и умела заставить их по-новому взглянуть на ситуацию. И все же... Она пообещала себе, что у нее не вырвется ни единого слова жалобы, сколько бы раз этот человек ни заставлял ее изображать служанку, если только за ней не будет подсматривать Сеонид, или Масури, или Фаэлдрин, или кто-нибудь еще. О Свет! Если бы она могла закрыть глаза и, снова открыв их, обнаружить, что все происшедшее с тех пор, как она покинула Салидар, было дурным сном!

Удивительно, но Кадсуане привела их прямо в расположенную глубоко в недрах дворца маленькую комнату, которую занимали Бера и Кируна. Комнату для слуг. Узкое окно, пробитое высоко в стене и тем не менее оказавшееся на одном уровне с каменной мостовой двора, пропускало мало света, и помещение выглядело мрачновато. Плащи, седельные сумы и несколько платьев свисали с деревянных крюков, вбитых в потрескавшиеся оштукатуренные желтые стены. Голый деревянный пол был весь в выбоинах, хотя чувствовалось, что их пытались заровнять. Крошечный покарябанный круглый столик стоял в одном углу и такой же обшарпанный умывальник с потрескавшимися тазом и кувшином – в другом. Постель. Она выглядела ненамного уже той, которую Меране приходилось делить с Сеонид и Масури, через две двери отсюда. Эта комната была больше, может, на шаг в длину и в ширину, но она не предназначалась для троих. Койрен и остальные, кого держали в палатках айильцев как пленниц, вероятно, и то жили в лучших условиях.

Бера и Кируна отсутствовали, зато тут была Дайгиан, полная бледная женщина, носившая в длинных черных волосах тонкую серебряную цепочку с круглым лунным камнем, который свисал посреди лба. На корсаже ее темного кайриэнского платья были четыре цветные нашивки, а юбка имела белые вставки, показывающие, из какой она Айя. Младшая дочь одного из мелких Домов, она всегда чем-то напоминала Меране зобастого голубя. Как только появилась Кадсуане, Дайгиан выжидательно вытянулась на цыпочках.

В комнате был лишь один стул – чуть побольше табуретки, разве что со спинкой. Кадсуане со вздохом опустилась на него. – Чаю, пожалуйста. Два глотка того, чем угощал меня этот мальчик, и мой язык превратился бы в подошву.