Корона мира
Шрифт:
— Госпожа! Я же слышал, вы играли на лютне, значит, не спите! — опять позвал голос.
Теперь уж точно ее: других лютней что-то не слышно! Вот новости! Значит, кто-то знает о ее пребывании здесь. Может, все это нарочно подстроено?
Нет, едва ли: что она может сообщить ценного? Какую тайну раскрыть? Сколько платков дала мужу в дорогу? Или имя последней наложницы короля? Так это еще сомнительно, назовет ли она имя последней, а не предпредпоследней!
Этайн заглянула в окошко.
— Я здесь!
Из кустов высунулся чернокожий слуга, а за ним появился высокий молодой человек, стройный, широкоплечий, с длинными светлыми волосами.
— Госпожа! — оживился собеседник. — Я не вижу вас, но голос ваш очаровал меня, и игра ваша божественна! Хорошо, если бы вы продолжили играть, тогда к нашему разговору не станут прислушиваться.
Чернокожий кивнул, нарочито пристально озираясь, как бы показывая, что в любой миг их могут обнаружить.
— Я не могу! — ответила Этайн. — Мне будет не подойти к окну!
— Хорошо, — нашелся пришелец. — Я играю и пою не столь искусно, но все же…
Он взял лютню, потрогал струны, чтобы посмотреть, не сбился ли строй, и заиграл. Это были знакомые песни, но исполнял музыкант их совершенно необычно, вплетая в довольно простую канву новейшие мелодические изыскания лучших придворных сочинителей музыки из Немедии и Аквилонии. Такого подхода Этайн еще не слышала. Длинные умные пальцы молодого человека исполняли на струнах свой собственный завораживающий танец, и далеко не самая лучшая в Хайбории лютня звучала так, будто в нее вселился дух музыки.
Тем временем менестрель продолжал:
— Меня привел к вам этот добрый человек. Я зашел сюда, в богатый дом, чтобы немного заработать. Вообще-то я школяр, учился два года в Бельверусе, а теперь решил съездить домой, в Мерано. Потом поеду обратно, доучиваться. Денег у меня мало, приходится играть.
— Где мы, опишите это место, прошу вас! — крикнула Этайн. В сердце ее затеплилась надежда: школяров в Хайбории много, кто будет обращать внимание на каждого?
— А разве вы… — недоуменно протянул юноша. — Впрочем, неважно, — сказал он сам себе, видимо что-то решив для себя. Скорее всего, этим «что-то» было «не задавай вопросов».
— Вы находитесь в Восточном Аргосе. Это новые земли, орошаемые водой из отведенных от Хорота каналов. Здесь селятся те, кто может купить такие земли, они очень дороги сейчас, поскольку дорого обходятся постройка каналов и поддержание их в исправности.
— Что это за дом? Чей? — спросила графиня. — Это большой секрет, но меня привезли сюда без моего на то соизволения и держат хоть и в роскоши, но взаперти, и я даже не знаю, кому обязана этим!
— Ах, моя госпожа, я сделаю все, чтобы помочь вам! — Он посмотрел на окна. Она впервые увидела его лицо.
Он не был красив, но довольно хорош собой. Худощавый, с лицом несколько удлиненным, с большим узким носом, широким и высоким лбом, прямыми густыми бровями, немного насупленными и суровыми. Голубые глаза смотрели открыто, но не наивно, в этом взгляде ощущались опыт и воля. Бледные чувственные губы плотно сжаты, подбородок тверд. Во всем облике его были решительность, внутренняя сила и одухотворенность, свойственная натурам незаурядным
— Это богатое поместье какого-то крупного торговца, почти крепость. Стены высотой в четыре локтя, двое ворот, башни — снаружи как будто дом где-нибудь в Туране. А внутри — меня пустили сюда попеть — большой внутренний двор, фонтан, павлины, леопард в клетке. Главного хозяина я не видел, были только его гости и управляющий — толстый бородатый шемит.
— А гости? — поинтересовалась Этайн.
— К величайшему моему сожалению, я не наблюдал за ними подробно. Это обыкновенные аргосские купцы, еще один был, кажется, из Кордавы, и два шемита. Это если не считать служанок, телохранителей и танцовщиц — вот уж собрание со всего материка! Но чем я могу вам помочь? Ничего более я сообщить не могу. Я переночевал на конюшне, и этот добрый молчун попросил меня следовать за ним, когда я совсем собрался уходить. И вот я здесь.
— Как вас зовут, благородный юноша? — спросила графиня.
— Меццо из Мерано, — был ответ. Все это время он продолжал наигрывать, и хоть в чистом небе вовсю сияло солнце, казалось, лютня говорит со звездами аргосской ночи на их звездном языке.
— Месьор Меццо, моя просьба, боюсь, для вас может быть невыполнима, но все же, если не вы сами, то найдите человека, кто сможет ее выполнить.
— Я обещаю сделать все, что бы вы ни попросили, — твердо отвечал Меццо.
— Речь идет не только о моей жизни, — начала графиня. — Я не могу посвятить вас во все тонкости — я и сама знаю мало, но постарайтесь добраться до Тарантии. Я аквилонская графиня. Идите прямо в королевский дворец, скажите, что у вас есть сведения для месьора Тэн И. Это кхитаец. Вам ответят, что его нет, и он действительно в отъезде. Но вы попросите, чтобы вас сопроводили к его помощнику, ибо у вас есть сведения о графине Этайн Мабидан. Вам поверят, поскольку сейчас я отдам вам мой перстень. Больше ничего не надо делать. Расскажите обо всем, что видели своими глазами, и передайте то, что слышали сейчас от меня. Если вы не можете добраться до Тарантии, то сообщите обо всем этом аквилонскому послу в Мессантии, прошу вас. Я сознаю, что подвергаю вашу жизнь опасности, но иной возможности у меня нет!
— Я выполню все, что вы просите, — еще раз повторил Меццо и взглянул на окна, надеясь увидеть хотя бы ее лицо. Увы, это было невозможно.
— Как я получу перстень?
— Очень просто. Мой друг, — обратилась Этайн к слуге, и он понял это. — Если я передам тебе перстень, Меццо сможет получить его сегодня? А я тебе спою!
Гигант ухмыльнулся и махнул огромной рукой в знак согласия. Потом, заметив что-то на стене, приложил палец к губам, тронул Меццо за плечо, отчего тот едва не свалился в ручей, но удержал юношу от падения, и они вместе исчезли в зарослях. Звуки лютни Меццо, конечно, стихли, но Этайн поспешно вернулась к своей, и музыка не смолкла.
Этайн лишилась всех бывших с нею на момент похищения украшений. Шаг похитителей был верен: она ничего не сможет передать на волю, чтобы дать знать о себе. Но перстень, подаренный скромным месьором Тэн И, имел хитрость. Он сидел на пальчике графини столь плотно, что, казалось, снять его можно только с вместе с пальцем. Распиливать же его можно было долго даже алмазной пилкой: металл, а это была платина, содержал в себе мелкие алмазы, и миновать их пилка не могла. К тому же распиливать кольцо на пальце значило повредить палец, а портить товар похитители пока не могли себе позволить.