Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было
Шрифт:
Поскольку не принимаются мои предложения, я просто оставлю город, как и было мной заявлено. Введение мной московских войск в город будет означать, что я отступился от своих слов и не выполнил свои обязанности правителя этих людей до конца — а это не в моих принципах и повлечет к тому же падение моего авторитета среди всех мусульман, без исключения.
Я оставлю город, и тогда — хотите, договаривайтесь с казанцами, хотите, штурмуйте город. А вот когда я не буду ханом этих людей, тогда я могу и воевать с ними». Адашев согласился, что Шейхгали прав» (там же, 328).
«Шейхгали с семьей покинул Казань. В Казань поехал князь Микулинский, для принятия присяги у народа князю Ивану. При подходе Микулинского в городе
К тому времени Казань полностью пришла в упадок вследствие нескончаемых распрей, в городе оставалось все меньше и меньше народу, так как многие выезжали в Московию. И в любом случае, в этот момент для России, во главе которой был деятельный и суровый царь с поддерживающими его князями, с многочисленным и хорошо вооруженным войском, никакого труда не стоило покорить Казанское государство. Которое было перегружено несогласованностью, бестолковостью, переполнено крамолой и не в состоянии было выставить более чем двадцатитысячное войско» ( 13, 328–330).
Таково описание взаимоотношений Казани с одной стороны и Московского государства — с другой. Это сведения из работы человека, которого трудно обвинить в особых симпатиях к Ивану IV и его наследникам — русским царям. В силу многих причин, в том числе в связи с трагическими событиями в 1917–1923 гг. — вызвавшими огромные изменения в судьбе России и многих ее видных людей, в том числе и этого ученого.
Ахметзаки Валиди Туган — прежде всего ученый, и в передаче фактов он объективен — намного объективнее многих западников и советских историков. Переведенная мной и приведенная здесь часть его работы, в которой отражены события истории Казанского ханства, возможно ближе к оригиналу и с сохранением существенных деталей — максимально объективно и точно.
И, судя по сведениям, приводимым Ахметзаки Валиди Туганом, ханам Казани и представителям знати этого города было предоставлено множество возможностей, чтобы сохранить мир с западными соседями — татарами и русскими [234].
И еще отметим один момент, есть в истории пример, тоже, выражаясь мягко, довольно тенденциозно освещенный в историографии — «покорение» Иваном IV в январе 1570 г., русского «побратима» Казани — Новгорода — тоже богатейшего торгового города с такой же сверхбогатой и поэтому довольно своенравной знатью. Только долгие-долгие меры мирного урегулирования разногласий, какие мы видели выше в случае с Казанью, Московией в отношении Новгорода не применялись. Карательная экспедиция была проведена почти без предупреждения и молниеносно, несмотря на то, что это был русский, так сказать, «свой» для царя город ( 47, 365–369), если судить с точки зрения официальных историков.
И еще одна, принципиальная, разница была между «покорением Новгорода» и «покорением Казани». Против сотрудничества Казани с Москвой, то есть с русскими и татарами, выступали в основном религиозные фанатики, подстрекаемые, а возможно и подкупленные «друзьями с мусульманского востока», а за отделение Новгорода от Московии-России много сил и средств затратили «друзья западные».
Этот поход Ивана IV на Новогород в «Записках о Московии» англичанина Горсея описан так: «Царь, вернувшись в Великий Новгород, где оставалась его добыча и пленные, хотел отомстить его жителям за измену и коварство, так как он был особенно разгневан на этот город за его присоединение к недовольной знати; он ворвался туда с тридцатью тысячами своих татар и десятью тысячами своей охранной стражи…» — в
Очень похоже на описание «татаро-монгольского нашествия». Это можно назвать характерным примером той самой — по выражению великого Евразийца, «черной легенды» о монголах (как политическом сообществе), то есть, о наших предках и их соратниках, держава которых, до того, как она стала называться Россией, называлась Улус Джучи (Джеучи Улусы), что в переводе с татарского означает — « Удел Ратника».
Заключение
Надо помнить, что «государственность России-Евразии строилась не только русским, но и другими народами, населяющими нашу страну, и большая роль здесь принадлежит наследию, доставшемуся от империи Чингисхана» (Н. С. Трубецкой) ( 34, 11).
И что на территории России-Евразии, «охватившей весь физико-географический регион континента, евразийские народы (этносы) связаны друг с другом достаточным числом черт внутреннего духовного родства, существенным психическим сходством и часто возникающей взаимной симпатией (комплиментарностью)» (там же, 35).
«С начала нашей эры евразийские народы объединялись несколько раз: хунны, сменившие скифов, Великий Тюркский каганат VI–VIII вв., Монгольский улус XII в. и Россия (в широком понимании термина)» (там же, 65).
«Как государственное строительство, так и духовная культура евразийских народов давно слита в «радужную сеть» единой суперэтнической целостности. Следовательно, любой территориальный вопрос может быть решен только на фундаменте евразийского единства» (там же, 65).
Именно поэтому, по мнению великих евразийцев Н. С. Трубецкого и Л. Н. Гумилева, для евразийских народов, связанных исторической судьбы, оптимальной формой сосуществования объективно может быть только общая государственность, и более того, «евразийское братство». При обязательном учете «объединяющего фактора» — «национализм каждого отдельного народа Евразии должен комбинироваться с национализмом общеевразийским…
Отторжение одного народа из евразийского единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и должно привести к страданиям». События XX в. вполне подтвердили правоту Н. С. Трубецкого» (там же, 66–67).
Необходимо сказать еще следующее: «легенда о монголо-татарах», сочиненная врагами наших предков, весьма живуча и имеет продолжение.
Положения европоцентристской концепции истории России гласят примерно следующее: вот, мол, русские почти триста лет мечтали об освобождении от «татаро-монгольского ига», и освободились. Создали свое государство, независимое от татар. И «в отместку татарам завоевали их государства» — Казанское ханство, Астраханское, Ногайское и т. д. Но, оказывается, попутно «завоевали и территории множества других автономных и союзных республик». С их «автохтонным» мирным населением.
И предки «автохтонов», согласно легенде, тоже «мечтали о сохранении независимого государства» триста, пятьсот и более лет назад.
Это не важно, что зачастую название многих «государств» и сами государственные образования появились только при Ленине и его товарищах. Ведь логика и объективная оценка фактов имеют второстепенное значение для творцов черной «легенды о монголах».
Кто может сказать, о чем мечтал его предок пятьсот лет назад? А продолжатели дела создателей этой легенды знают — о «независимом государстве» мечтали предки «автохтонов». У одних — об «независимом от татар» мечтали, а у других — попозже — «о независимом от русских». Им следует об этом мечтать и теперь, — убеждает легенда.