Корона за любовь. Константин Павлович
Шрифт:
— А что, разве добряк царский сын Константин Павлович не раскошелился для бедной вдовы? — съязвил Поль.
— Не дали мне места для тебя при дворе, да и ничего не дали, — скромно потупив глаза, произнесла мать. Ох, как не хотелось ей говорить Полю о заветных двухстах рублях!
— А ваш кошелёк я давно видел, — усмехнулся Поль, — да и кое-что позаимствовал...
Ласунская побледнела, схватилась рукой за пазуху. Поль усмехнулся: теперь он знал, где мать хранит деньги.
— Поль, — взмолилась мать, — эти двести рублей годятся на подарки да букеты для невесты, а если выгорит
— Ладно, — поднялся Поль, — мне некогда, сегодня в клубе Английском должна состояться игра, и мне надо ехать...
— Поль, прошу тебя, умоляю, не играй, последнее прокутишь, что тогда? В долговую яму попадёшь, кто тебя выручать будет?
— Вы, маман, — даже не повернувшись к матери, прошипел Поль, — да не каркайте перед игрой. Уж проиграюсь, тогда и женюсь...
Он быстро вышел. Вскоре она услышала, как гикнул под окном кучер на щегольских козлах выезда, и покатили от дома лёгкие саночки с единственным её сыном...
К обеду Маргарита вышла бледная, и, хоть её зелёные глаза были сухи и горели огнём, мать сразу обратила внимание на её необычный вид.
— Видишь, Михайла Петрович, и дочка от этого визита разволновалась, — шепнула она мужу.
— От какого ещё визита? — недоумённо поднял седые брови Нарышкин.
— Ласунская приезжала ко мне с сыном Полем, — пояснила Варвара Алексеевна. — Такой прелестный молодой человек и таких достоинств, что Маргарита наша засмущалась и убежала к себе, даже не вышла проститься с гостями.
Михаил Петрович опять непонимающе взглянул на жену.
— Да не видишь, что ли, — уже сердито пробормотала Варвара Алексеевна, — заневестилась твоя любимица.
Ложка из руки Михаила Петровича со стуком упала в тарелку. Он внимательно поглядел на Маргариту и успокоенно сказал жене:
— Будет тебе выдумывать, девчонка ещё ничем ничего, а ты уже находишь ей женихов...
Варвара Алексеевна слегка улыбнулась и отвела взгляд от мужа. На том и закончилось обсуждение первого визита Поля Ласунского, но с той поры запала в голову Варваре Алексеевне мысль, что такой добрый, преданный и красивый человек может стать достойным претендентом на руку её дочери. Ловко повела дело Ласунская, ни слова не говорила она Варваре Алексеевне о жениховстве, лишь расписывала качества Поля, его доброту и преданность дому и семье. И так подводила саму Нарышкину к мысли о свадьбе, что та и не заметила, как начала думать об этом как о деле решённом.
Только сама Маргарита каждый раз уклонялась от встречи с Полем, придумывая разные предлоги, чтобы не видеть его. Мать поняла это по-своему: хитрит девчонка, верно, влюбилась в него по уши.
— Незнатен, — уныло отговаривал жену Михаил Петрович, — да и небогат...
— Да разве счастье в том, что богат да знатен? — яростно набрасывалась на него Варвара Алексеевна. — Лишь бы человек был хороший, а остальное приложится...
Михаилу Петровичу стоило большого труда привыкнуть к мысли, что придётся расстаться со своей любимицей, отдать её чужому человеку, и он сопротивлялся этой мысли долго и упорно, но Варвара Алексеевна сумела и мужа приучить к раздумьям о предстоящей свадьбе.
Понадобилось, однако, ещё два
В семье Нарышкиных уже давно смирились с мыслью о том, что Маргарита станет женой Поля Ласунского. Всё-таки Варвара Алексеевна решилась предварительно поговорить с дочерью и подготовить её к предстоящему торжеству.
Она нашла Маргариту в её комнате. За месяцы, пока Ласунские приезжали с визитами и посещениями праздников и балов, она очень изменилась: похудела, побледнела и при первых же появлениях Поля спешила отговориться то головной болью, то неотложными делами. Уже давно не слышала Варвара Алексеевна заливистого непринуждённого смеха дочери, её весёлой возни с младшими братьями и сёстрами, не видела её летящей походки по лестницам старого дома.
— Марго, — начала она, застав дочь за бисерным вышиванием: Маргарита решила сделать подарок местной церкви — вышитый бисером покров к иконе Божьей Матери, — ты изменилась...
— Я выросла, маман, — коротко ответила Маргарита, вглядываясь в рисунок узора.
— Потому и пришла поговорить с тобой, — мягко начала мать, усаживаясь поближе к дочери. — Ты старшая в семье, ты вступила в возраст, когда уже надо подумать о будущем.
— Я надеюсь, маман, что вы уже всё продумали обо мне, — горько возразила Маргарита. — Ты и отец вольны надо мной, и мне тут нечего сказать...
— Ты послушная и скромная дочь, Марго, — удивлённо произнесла Нарышкина, — но в твоей воле подчиниться решению отца и матери или не слушать их, отвергнуть их решение.
Маргарита взглянула на мать — глаза её блестели от сдерживаемых слёз.
— Вы ведь прочите меня за Ласунского, — тихо сказала Маргарита, — но вы хорошо знаете, что он мне не люб...
— Девочка моя, — ласково подсела к дочери Варвара Алексеевна, — мы так любим тебя, так заботимся о тебе, столько труда вложили в твоё воспитание, что не станем готовить тебе горькой доли. Ты, может быть, не понимаешь, что на первый взгляд человек вроде бы и нехорош, но когда разберёшь его душевные качества, поймёшь, что с такими качествами может быть счастлива его суженая...
— Маман, он мне противен, — прямо взглянула на мать Маргарита и снова наклонилась к вышиванию, чтобы скрыть выступившие слёзы.
— Но ты не знаешь его так, как я и твой отец. Это лучший из всех молодых людей, которых я знаю, и твоя доля в замужестве с ним будет очень хорошей. Припомни, как жили мы с твоим отцом, а ведь меня выдали замуж против моей воли. Уже потом, через рождение твоё, узнала я его доброту и справедливость, его любовь и преданность мне. Я сперва боялась его, дичилась, я так не хотела идти за него...
— Может быть, вы и правы, — вырвалось у Маргариты, — но почему, когда я вижу Ласунского, всё во мне дрожит от страха и сомнений?! Наверное, я никогда и никого не полюблю, если первый же серьёзный жених не доставил мне радости такой любви...
— Какое ты ещё дитя, — возразила мать, — разве ты знаешь, что такое любовь, разве можешь понимать в твои годы, какова она? Мы знаем всё за тебя, мы решаем всё за тебя...
— Это и обидно, — горько призналась Маргарита. — Конечно, я не видела света, не видела жизни, я доверяю вам, но...