Короне вопреки. Пусть к себе

Одем-Аниэль

— Молчать!

Луц гневно сверлил глазами девчонку, что неожиданно замолчала, даже для себя самой. Не сразу, но маг понял, что применил к ней запретную магию, которую безликие звали менталом. Хотя он был рад этому. А то наговорили бы друг другу такого, чего потом забыть было нельзя, а ведь она просто ребёнок. Он сам-то по меркам родного мира ещё не был таким уж взрослым, но лаяться с мелюзгой было слишком позорным для такого мага, как он.

— А теперь сядь за стол и молча выслушай меня, — уже более спокойным голосом сказал Луциан, приложив немного ментального воздействия.

Естественно, Яверина

не смогла этому противиться и села, при этом на лице у неё был шок. Лерой, всё это время молчаливо ожидавший окончания перепалки, сразу же повторил манёвр ребёнка, стоило магу на него посмотреть. И вот теперь, оглядывая сидящих перед собой, Луц пытался понять, в какую авантюру он ввязался.

«С Аханом было проще», — подумал маг, прежде чем начать разговор, попутно снимая воздействие.

— Значит так. Раз уж вы оказались у меня в гостях, надо сразу кое-что обсудить. Во-первых — тут нет рабов. Вери, это тебя касается в первую очередь. Ты должна запомнить, что у нас мужчина ничуть не ниже женщины, а временами как раз наоборот. То, что Лерой у вас был никем, не означает, что я дам тебе его шпынять тут.

— Вообще-то, я его трогать даже там у себя не хотела, — буркнула девочка. — Я не считаю, что агрессия и насилие уместно везде и всюду.

— То есть резать его нельзя, а приказывать можно? — хмыкнул маг. — Нет уж, идём до конца в праведном желании улучшить мир. Он работает, но ты тоже должна работать. Хотя тебе придётся ещё и учиться, но с этим мы разберёмся.

— Ну и чему ты будешь меня учить? — Яверина подпёрла щеку кулаком. — Что-то не заметила, чтобы ты тут оружием размахивал, даже не нашла ничего подобного в комнате.

— Я сказал, что с этим разберёмся позже, — скривился маг. — Поверь, тебе очень многому придётся учиться. Лерой, тебе бы тоже надо узнать кое-что про этот мир, прежде чем ты решишь от меня уйти, а ещё желательно проверить уровень и твоих знаний. Вдруг у тебя их столько же, столько у мелкой, тогда будете учиться вместе. Во-вторых… А что это за запах?

— Я решил в знак признательности и за спасение вас порадовать, — Лерой смущённо улыбнулся.

— Не стоило, — отмахнулся маг. — Я вот даже не знаю, не испортил ли тебе жизнь. Она же не стала тебя резать. Может, помучали бы тебя неизвестностью и отпустили бы домой.

— Его? Отпустили? — Яверина рассмеялась. — Да ты точно с другого мира. Ему исполнилось двадцать сколько-то там недель назад, не знаю когда, но это точно. Иначе мне бы такое не предложили. Мальчикам не положено иметь между ног то, что их отвлекает от работы. А девочки как раз хранят их бубенцы в засушенном виде. Это как символ удачи: у кого больше трофеев, тот лучше устраивается. А чтобы не было обмана, обрезать бубенчики можно только тем, кому уже исполнилось двадцать. Самое позднее, когда мужчине позволяют носить свои шарики — тридцать лет. Кому не успели до, обрезают прямо в день рождения. Соревноваться с ребёнком или слабым низшим — низко, потому установили границы, но и слишком долго они не нужны. Говорят, до этого времени низшие как-то по-другому развлекают старших женщин, но мне не успели рассказать как. Я только женские развлечения знаю, теоретически. Это нож можно в восемь лет взять, а какие-то там жезлы у нас под запретом, только с разрешения Высшей Дамы.

— Знаешь, мне

всё больше хочется спалить твой мир ко всем мёртвым богам. Лерой, беру свои слова обратно, твои бубенчики стоили того, чтобы я проспал полдня. Только твои рабские замашки придётся из тебя выбить, но, думаю, время нам поможет. Но всё равно вы должны уяснить пару правил: в замке не гудеть, шумные вечеринки не устраиваться, мои слова воспринимать как приказы и сразу же выполнять. Как только вы сможете быть самостоятельными, я вас спокойно отпущу туда, куда вы сами захотите. А до тех пор я ваш защитник и благодетель, потому надеюсь на соответствующее обращение.

— Да, господин, — Лерой сидел за столом, и только потому его поклон не был до пола, столешница помешала.

— Я — Луциан, — представился маг. — Можно Луц, и никаких господинов или другой подобной чуши. И… Может, мы уже поедим?

Последние слова прозвучали немного жалостливо, и Лерой улыбнулся.

— У меня уже всё готово, — голос у парня был мелодичный.

Он споро расставил тарелки на всех троих, но после напоминания мага, до этого тарелок было две, разложил по ним ужин и выжидающе посмотрел на своего нового опекуна. Луц зачерпнул ложку каши и от удовольствия закатил глаза.

— Лерой, прости меня и извини за террор, но… Может, ты возьмёшь готовку на себя? Я так вкусно никогда не ел.

— С удовольствием, — парнишка явно смутился. — Я вообще много готовил госпоже, она меня на курсы даже посылала. Я честно старался ей угождать, много чего учил, надеялся, что она меня пощадит. Но…

— Не волнуйся, теперь тебя никто не тронет, — Луц улыбнулся, но снова сосредоточился на еде, не забыв добавить. — Кушать всем сразу.

Его слова послужили командой обоим. Ужин прошёл в тишине. И пусть вначале его спутники были слегка напряжены, под конец все трое начали улыбаться. Лишь после ужина Яверина что-то хотела сказать, а после замотала головой. Но Луциан заметил её метания, потому не стал издеваться над ребёнком.

— Говори уже чего хотела.

— Это ты! Ты заставил меня молчать! — в голосе девочки переплетались и страх, и возмущение, и восхищение, и настороженность, когда она смогла соотнести слова мага и своё поведение.

— Да, я такое могу, — согласился маг. — И не такое могу. Так что советую исполнять мои просьбы, пока они не превратились в ментальные приказы. При этом, если вы против чего-то — говорите. Вдруг я был не прав, потому обещаю выслушать и принять новое решение.

— А я так смогу? — Яверина запрыгала вокруг мага, и чем-то напомнила ему обезьянку, заставив улыбнуться.

— Я пока не знаю. К этому надо иметь расположенность, а есть она или нет — мы узнаем. Вы уже устроились?

— Да, Лерой только отмоет мою комнату, и к себе пойдёт.

— Фигушки, — усмехнулся Луц. — Отмывать её будешь сама.

— Я же девочка! — возмутился ребёнок.

— Я тебя удивлю, но в моём мире как раз девочки чаще всего и убираются. — Луциан рассмеялся на такое высказывание.

— Отсталый у вас мир, — буркнул обиженный ребёнок, и Луц снова заржал.

В конце концов, в её комнате убирались втроём. Лерой её учил, Луц помогал, чтоб парню не было так обидно работать одному. Но и в комнате Лероя они тоже убирались вместе, под недовольное бурчание девчонки.