Коронованная любовью
Шрифт:
Хиона тотчас направилась к двери со словами:
— Я готова.
Лакей был человек в годах и, видимо, служил во дворце давно, а потому она его спросила:
— Вам довелось видеть здесь много перемен?
Спросила она по-славонски и медленно. После паузы он ответил:
— Я поступил сюда на службу еще молодым человеком, ваше высочество, при прежнем короле. В те дни дворец был счастливым местом.
Тон его был таким, что ему не нужно было ничего добавлять, и Хиона пошла рядом с ним по длинным коридорам,
Оттуда лакей проводил ее в небольшую, скудно обставленную комнату. Тут, предположила она, ждали те, кому король назначил аудиенцию.
— Доброе утро, ваше превосходительство, — сказала Хиона. — Вы будете сопровождать меня в парламент, где, как я поняла, его члены намерены преподнести его величеству и мне какой-то замечательный свадебный подарок?
— Я буду сопровождать ваше высочество, — ответил сэр Эдвард — но прежде мне необходимо сообщить вам нечто важное.
— Что именно? — не без опасений осведомилась Хиона.
— Вчера вечером его величество и его советники поставили меня в известность, что было бы лучше, если бы вы взяли другое имя.
— Другое имя?! — удивленно воскликнула Хиона.
Этого она никак не ожидала. Сэр Эдвард был, видимо, смущен.
— Его величество полагает, что вам как царствующей королеве подошло бы более обычное имя.
Хиона молча посмотрела на него, а потом сказала:
— Мне кажется, его величество подразумевает, что я ношу греческое имя, которое будет более по вкусу славонцам, чем немцам.
Сказала она это резко, и сэр Эдвард оглянулся через плечо, прежде чем ответить:
— Я боялся, что ваше высочество может огорчиться, но его величество желает, чтобы вы венчались с ним, нося имя, более ему привычное.
Хиона промолчала, и сэр Эдвард продолжал:
— Он порекомендовал несколько. Матильда — это имя его матери, Вильгельмина — имя ему особенно приятное, или, может быть, Гертруда.
Хиона перевела дух и ответила:
— Имя для меня выбрали мои родители при моем крещении. И я им горжусь, потому что мой отец был греком. Будьте добры, сообщите его величеству, что я не изменю своего имени. Будь мой отец жив, он этого не одобрил бы.
Сэр Эдвард вздохнул.
— Его величество будет очень… огорчен.
Запинка перед последним словом убедила Хиону, что он намеревался сказать «недоволен».
В ней внезапно проснулась гордость, какой она в себе и не подозревала. Нет, она не позволит королю помыкать ею, а эта смена имени — первый шаг в задуманном им плане сломить ее, уничтожить как личность.
— Мое имя Хиона, — сказала она твердо, — и замуж я выйду, не меняя его. Если король против него, я убеждена, что славонцам оно понравится.
Выражение на лице сэра Эдварда сказало ей, что последнее совершенно короля не интересует.
Хиона не намеревалась спорить
— Полагаю, его величество ждет меня, и, как известно вашему превосходительству, мне не следует опаздывать.
Прежде чем сэр Эдвард успел ответить, она вышла в зал, где, как она и полагала, их уже ждал адъютант, чтобы проводить к королю.
Хиона сделала королю реверанс, и он сказал почти добродушно:
— Доброе утро! Вы пунктуальны, что весьма похвально, так как нам предстоит много дел, и карета уже ждет.
Не дожидаясь ее ответа, он направился в вестибюль и вышел в парадную дверь.
Она не могла не признать, что при всей его грубости он хотя бы выглядел очень величественно в мундире, сверкающем орденами, с голубой лентой через плечо и в той же шляпе с плюмажем, в которой он был на вокзале.
Заметила она и шеренги солдат по сторонам дороги от дворца к воротам, и кавалерийский эскадрон, который должен был эскортировать их карету.
Однако в карете она не оказалась наедине с королем. Напротив них сидел офицер, почти не уступавший королю великолепием мундира, и дородная неуклюжая немка, которая была накануне представлена Хионе как одна из двух ее фрейлин, баронессы и графини. Обе они были седовласы, обеим было под пятьдесят, и ей невольно пришло в голову, что кто-то мог бы позаботиться, чтобы хотя бы одна из них была ближе ей по годам.
Однако король дал ясно понять, что баронесса и графиня будут обучать ее дворцовому этикету, и Хиона не сомневалась, что они уподобятся гувернанткам и будут придираться к ней по всяким мелочам.
Ехала с ними баронесса, и король явно внушал ей такой ужас, что она отвечала что-то невнятное, когда Хиона любезно пожелала ей доброго утра, а затем сказала, что поездка в парламент, вероятно, будет очень приятной.
Поэтому Хиона все свое внимание сосредоточила на толпах, запрудивших улицы, по которым они проезжали. Едва они выехали из дворцовых ворот, как раздались приветственные крики.
И вновь Хиона заметила, что солдаты по сторонам улиц стоят плотными шеренгами и, более того — спиной к королевскому кортежу и лицом к толпам, словно выглядывая возможного убийцу.
Однако казалось, что настроение у всех прекрасное. Светило солнце, деревья были усыпаны цветами, а дети — многие на плечах у отцов — размахивали бумажными британскими флажками.
Хиона махала в ответ, хотя король опять сидел, неподвижно выпрямившись, рядом с ней и словно не замечал приветственных криков.
Лошади бежали так же быстро, как и когда везли ее во дворец с вокзала, и когда карета начала сворачивать с одной широкой магистрали на другую, Хиона сказала королю:
— Наверное, не обязательно ехать так быстро! Эти люди столько времени ожидали нас, а мы проносимся мимо в мгновение ока.