Коронованный лев
Шрифт:
— Туше! — радостно воскликнул Дизак, и острие его бретты на мгновение замерло там, где мог бы быть сейчас мой левый глаз.
— Разве? — вежливо удивился я, и по его лицу скользнула легкая озадаченность.
Мне вдруг показалось в его манере что-то очень знакомое… И я был уверен, что у него никогда не получался со мной этот финт. Нет, не у Дизака, у кого-то другого… И значит, не совсем со мной… Или уже нет?
Дизак провел серию обманных движений и повторил маневр. С тем же самым результатом. Его глаза расширились.
— Ты везучий сукин сын, — заметил он.
Я пожал плечами
Рану обожгло, будто в нее набили перец, рука частично онемела. Я не счел нужным сдерживаться и издал гневный возглас:
— Подлец!..
Дизак довольно посмеивался, его глаза весело и маслянисто блестели от удовольствия, а ноздри широко раздувались, будто он пытался уловить запах крови, чтобы упиться им. Он расслабился совершенно и приготовился наслаждаться.
Ну а теперь… Я приготовился нанести неожиданный удар, и вдруг меня резко качнуло, в глазах потемнело, а по телу побежала мелкая дрожь. Что за… Нет, это был не «перец». Но как некстати…
Я узнавал манеру боя Дизака, и одновременно не его манеру. И эти воспоминания будто вызвали трещины на льду перед ледоходом. Я почти перестал видеть — передо мной закрутился мерцающий рой ослепляющих необычностью и смутной долгожданностью образов, дезориентирующих, притягивающих, смущающих своей отрывочностью, тут же сопровождавшейся ворохом догадок. Такого эффекта я не ожидал, по крайней мере, не сейчас… — хотя в этом была своя логика — ведь это было настоящее грубое столкновение с частью того забытого мира. Задыхаясь, я отступил сразу на несколько шагов, а он следовал за мной не торопясь, давая время сделать дело, как он думал, охватившему меня страху. Я потряс головой. В глазах все плыло, а в глубине сознания будто проскакивали искры — цвета, необычное освещение, запахи, даже вкус… едва узнаваемые — отлично узнаваемые, почти родные лица — целая лавина призраков, возникшая между нами стена из воздуха: скрежет стали, россыпь ярких звезд, лазурный лепесток Земли повисший в неземном черном небе, знакомый смех, экраны, голограммы, мерцающие огоньки индикаторов… раскрытые капсулы…
— Кажется, наконец ты понял, на что напросился? Но нет, ты все понимаешь неверно… — и я ощутил новый жгучий укол в бедро, на этот раз пропущенный совершенно честно. — В самом конце я тебя не убью. — Вот в этом я, как ни странно, не сомневался. — Может быть, тебе будет интересно узнать, что остаток жизни ты будешь служить мне верой и правдой. Но это чуть позже… — он сделал новый финт, просто забавляясь, но в голове у меня внезапно прояснилось.
Дизак вскрикнул. Отлетевшая по инерции бретта лязгнула о чью-то каску. Я тут же сделал обманный выпад дагой, и он пригнулся, эфесом рапиры я сильно ударил его в челюсть, а когда он начал падать, подтолкнул острием рапиры в горло, вынудив прижаться к земле, и заставил замереть в этом положении. Рука все еще немного дрожала, но это были уже не мои проблемы.
— Верно, чуть позже. Сильно позже!..
— Как?.. — прохрипел он в полнейшей растерянности.
Хранители издали нарастающий гневный рев. Они ведь не очень-то хорошо соображали. На лице Дизака отразился ужас. Он понимал, что если они вздумают на меня кинуться, я сперва пришпилю его к земле.
— Стойте!.. — заорал он, не обращая внимания, что по его шее потекла тонкая струйка крови. По крайней мере, на моем клинке не было никакого жгучего состава. — Стойте, я вам приказываю!..
Хранители замерли в паре шагов от нас, глухо ворча. Было в этом что-то от морского прибоя, когда море кажется живым и разумным существом, бог знает о чем думающим и грезящим.
— А теперь ты прикажешь им убраться, — сказал я.
— Но как ты… как тебе удалось… Ты же… ты же… не может быть!..
— Приказывай! — повторил я.
Он, как мог, глубоко вдохнул.
— Доктор Гелион?.. — проговорил он неуверенно, со страхом. Я приподнял бровь — зачем же льстить? Я, конечно, похож на отца, но не настолько, и не в чужой же шкуре. — Эрвин?.. — На этот раз он угадал.
Я немного надавил на острие, и он протестующе булькнул.
— Вы просчитались, — сказал я спокойно. — А теперь — давай.
Я освободил его горло, быстро переведя острие к его сердцу и остановив там.
— Или предпочитаешь встретиться с нами в другом времени?
Он перевел дух и облизнул губы, слегка кивнув, будто самому себе:
— Эрвин… — и возвысил еще подрагивающий голос: — Хранители, дети божьи!.. Приказываю вам — возвращайтесь к вашему учителю, вы будете нужны ему, в другой час!
По толпе хранителей прокатилась какая-то волна, они отступили на шаг, но дальше не двинулись.
— Поубедительней, — поощрил я. — Твоей жизни ничего не грозит, если они уйдут. Вы все равно проиграли.
Губы Дизака тряслись, глаза отчаянно блуждали, ища выход из неожиданного тупика.
— Но что же с нами будет?..
— Это мы будем решать не здесь.
Он на мгновение прикрыл глаза, снова слегка нервно кивнув.
— Хранители!.. — его голос почти сорвался. — Уходите. Немедленно. Таков промысел и замысел божий!
По людской стихии прокатилась новая волна, и теперь линия прибоя отодвинулась, медленно отступая прочь.
— Ты же не убьешь меня? — снова переспросил он хрипло и нервно.
— Если скажешь мне, под каким именем скрывается Линн — нет. Да не бойся, — поморщился я, увидев его взгляд. — Я не стану убивать тебя после этого.