Короткие гудки (сборник)
Шрифт:
Зюма не вышла замуж, не родила детей. И как оказалось, можно жить и без семьи. У нее был Семик. Он и стал ее семьей. Главное, чтобы было о ком заботиться, чтобы было КОГО кормить и ЧЕМ кормить. И с кем разговаривать.
История знает много таких семей: брат и сестра. Например: Чехов и Мария Павловна. Маша, сестра. Они прекрасно жили, пока не появилась Ольга Книппер. Книппер разрушила дуэт Антона и Маши, но Антон Павлович быстро умер, оставив сестре почти все, чем владел.
Сема жениться не хотел вообще.
Сын
Главная страсть Семы – книги. И деньги. Он любил зарабатывать и постоянно искал пути к деньгам. Переводил иностранные фильмы неузнаваемым голосом.
Выискивал и продавал запрещенные рукописи Солженицына.
Специальные службы отслеживали всякое инакомыслие, а Солженицын – это как раз инакомыслие. Однако видеомагнитофон почти в каждом доме, и Солженицына прочитала вся интеллигенция. Солженицын раскачал первую волну эмиграции, все зашевелилось и задвигалось. Страна буксовала в застое, как тяжелый грузовик в глубокой луже. Однако все кончается когда-нибудь.
Закатился Брежнев, и взошел Горбачев с кляксой на лбу. Привел с собой перестройку и ускорение.
Семика перестройка застала на сорок восьмом году жизни – расцвет мужских сил и способностей.
Зюме – пятьдесят три года. Она мало изменилась. Некоторые находили – стала лучше, как настоящее вино. Длинные глаза и высокие скулы делали ее похожей на львицу или тигрицу – в общем, из семейства кошачьих.
А тетя Рая по-прежнему жива и здорова. Единственное – болит спина, поскольку одна нога короче другой, позвоночник перекошен. Если бы не спина – помчалась куда угодно. Энергии хоть отбавляй.
Жили уже не вместе, на разных территориях. Зюма с Семой построили себе трехкомнатную кооперативную квартиру в тихом центре. Зюма стригла на дому. Собиралась открыть свою парикмахерскую. Сема занялся перевозкой автомобилей из города Тольятти. Он придумал специальные платформы, на которые ставили и крепили автомобили.
Подобные платформы уже давно существовали на Западе, но на наших железных дорогах – другой размер рельс. Значит, и платформы должны быть шире, и, значит, нужен перерасчет.
Семик нашел нужных людей, усовершенствовал конструкцию и сделал ноги этому начинанию. Автомобили поплыли нескончаемой лентой, и деньги потекли рекой.
Кое-кто спохватился: как это так – деньги текут рекой в чужой карман… У Семы хотели отобрать бизнес, но не тут-то было. Сема устоял. Правда, заплатил инфарктом. Сердце надорвалось. Сема мог бы сдаться, все отдать, но для Семы деньги не менее важны, чем собственное сердце.
Деньги – это победа, это свобода, это запах богатства, это самооценка. А сердце можно вылечить, в конце концов. Говорят, здоровье не купишь. За хорошие деньги купишь и здоровье.
Сема разбогател. Сколько у него денег – никто не знал, кроме Зюмы, разумеется. Зюма все знала, отслеживала и правильно распоряжалась деньгами.
Основное вложение – в недвижимость.
Сема любил дорогие машины. Но машины –
Недвижимость – это дома, то, что крепко стоит на месте, глубоко врыто в землю. Фундамент – полтора метра, если не глубже. В доме можно жить, его можно сдать за деньги. Если хороший дом, то за хорошие деньги. А если несколько домов в разных странах, на море и в горах, – можно жить до старости и ни о чем не беспокоиться. И дети с внуками – тот же Илья и его потомство – тоже жить и ни о чем не беспокоиться.
Зюма стала покупать дома. В Черногории – вот где красота, как в сказке. В Подмосковье – тоже красота, но другая. На Лазурном Берегу, но не дом, а квартиру. Удобно. Уехала и закрыла дверь на ключ. Ключ отдала консьержке. Никто не обворует.
Зюма стала богатой женщиной – по факту, но не по ментальности.
Она продолжала экономить, не позволяла себе роскоши, например – шубу из рыси. Ей было жалко молодую красивую рысь, которую убивают из-за шкуры. И зачем тратить большие деньги на шмотки? Мода меняется. Вещи надоедают. Тратить деньги на одежду – значит выкидывать в форточку.
Единственное – позволяла себе летать бизнес-классом. Совсем другое впечатление: время проходит незаметно, тебя обслуживают, как в ресторане, дают плед, показывают кино. Зюма сидела в удобном кресле и думала: неужели это я – та голодная девочка с нарывами на стопах, дрожащая под байковым одеялом? Неужели та и эта – одно?
Единственное, что тревожило, – семейное неустройство Семы. О своем неустройстве она не думала. Зюме уже не хотелось замуж. Не хотелось никого обслуживать и никому подчиняться. Вот если бы любовь… если бы ее опалило чувство… Но время шло. Стоящие мужики ищут двадцатилетних, а нестоящие не нужны и даром.
Попался один. Владик. Пенис тяжелый, как маленькая гантеля, и он умел с ним обращаться. Специалист. Но все время норовил поесть за ее счет. Не жалко, но противу правил. Настоящий мужик ведет себя иначе.
Зюма заворачивала ему бутерброды с копченой колбасой. Он злился. Рассчитывал на полноценный обед.
Кончилось тем, что Владик бросил Зюму, как прогоревшее предприятие. Зюма огорчалась какое-то время, потом смирилась. Не замуж же за него выходить.
Зюма и Семик жили вместе и врозь.
Зюма предпочитала загородный дом, который она возвела в нашем поселке. (На деньги Семика, разумеется.) А Семик жил в их московской квартире, в тихом центре, поскольку квартира находилась рядом с его работой.
У Семы был свой офис и свой штат.
В офисе – столовая. Сначала брали еду из ресторана, а потом наняли повариху, нашли через агентство молодую хохлушку Оксану. Она была чистоплотная и рукастая, с легким характером. Готовила вкусно, но вредно. Все на сале. Борщ со старым салом, отбивная – на сале. Сплошной холестерин, который забивает кровеносные сосуды.