Короткие истории. Тексты
Шрифт:
На этом фото мы проводим какой-то квартирник…
Разговор с одной американкой.
Она – в прилично подпитом состоянии.
Спрашиваю:
– Do you have a boyfriend?
Отвечает:
– Oh, no! usually he has me.
Потом мне сказали, что у них это такой прикол повсеместный.
Ваня Безрук написал для меня, и про меня два коротких стихотворения. Вот они:
Среди потоков черной
Выронил поэт свое
сердце –
Не донес его до народа.
Отличное стихо, на мой взгляд!
И еще одно. Тоже про меня:
Среди постельных сцен
И наготы столичного прилавка
Он на поруках бедноты
Вел диалоги с бесноватым рабством
В моменты острой социальной тошноты
Он выбегал нагой, и танцевал в парадной.
– Лежите тихо, - говорит Виталик двум чувакам, - смотрите в небо.
А потом они скажут своим бабам, что бились за правое дело. Не верьте им.
Еще говорят, что работать тяжело первые пять лет. Потом привыкаешь. Чудовищная же ломка личности, а!?
– У вас нет газеты случайно, чтоб завернуть?
– Что?
– Ну газеты, чтоб завернуть. Желательно «Наш город» или «Вечерний Тбилиси».
– «Наш город», - вряд ли, - говорю, - а вот «Вечерний Тбилиси» - я поищу…
Все ответы мы как раз найдем, в «Вечернем Тбилиси»...
Безысходность - она как дом напротив.
…И в ней не было совсем ничего красивого, скорее; но она так часто ходила по лестнице вниз курить, что он заметил всю ее отсутствовавшую красоту, которая, несомненно, была. Была же!
Есть в ней нечто, что глядя на нее, у него не приходило в голову никаких таких мыслей. Совсем.
Сила притяжения ее совершенно чиста.
Наверное, я навсегда запомню эту татуировку на твоем почти подростковом локте.
Она:
– Нас в институте всегда пугали третьим курсом.
Я:
– Лучше бы вас пугали Третьим Рейхом.
Иринка писала о себе:
– Я не долбоеб! Я просто панкую!
ЛЕТОМ 2011-го…
В перерывах днем я медитировал, - лежал с закрытыми глазами на лавке в раздевалке. Лавка собой представляла две толстых грубых доски, в промежуток между ними помещалась свободно рука. Лежать было неудобно. Лежал я, подложив обычно под голову панаму, грязную и пыльную. Помнится, я в ней еще ездил на раскопки когда-то. Под панамой находилась моя сумка; в ней помещалась как раз вся моя одежда: сменная и цивильная. Еще оставалось достаточно места, чтобы положить еды и несколько бутылок с питьевой водой.
Времени у нас было свободного, обеденного - с двенадцати до часу. Иногда до пятнадцати
В пятнадцать минут второго появлялся взбудораженный мастер Леха. Молодой, на пару-тройку лет, может, старше меня, - окончил так называемый «Горхоз». И если я не успевал вскочить, то он выкрикивал всего одно слово: «Время!» - и я уже схватив рукавицы, выбегал в коридор к выходу, и держал путь на объект.
Также выходили и остальные засидевшиеся в раздевалке.
Мастер подгонял.
Леху рабочие-строители не любили за его глупую выебистость и напускную любовь к командованию.
«Он даже в армии не служил», - говорили мужики, - «а все туда же...»
Для них, для работяг, это было важно: такие вещи в их довольно узкоммировоззрении занимают обычно главные места.
Что касается меня, то мне было все равно, так как знал, что здесь я ненадолго – подзаработаю и уйду; хотя, с другой стороны, - я уверен, здесь так все рассуждали, поскольку работали на объекте по вахтовому набору. Лишь одна бригада женщин-отделочниц работала от какой-то фирмы, - их просто кинули на этот объект, как они потом мне сказали, когда я помогал им двигать арматуры скреплений, носил раствор, чтобы они могли упаковать «шубой» известки стены и потолок.
Хорошие женщины – Елена и Наталья. Обоим за сорок лет, примерно. Мы подружились. Они рассказывали мне про своих дочерей, про то, как тяжело их учить в колледже, и как им приходится почти все заработанное здесь, тратить на них.
Елена, когда искала Наталью, говорила: «Где эта Манда Ивановна?»
Меня это, конечно, смешило. Они дружили, на самом деле, но грубость многолетнего строительного коллектива, видимо, играла свою роль. А потом, стоит учитывать тот факт, что многие работают на стройке не от самой хорошей жизни, и в прошлом у них бог знает чего наворочено у этих людей, поэтому не надо их судить, и уж тем более воспитывать, они по более твоего видели, скорее всего. Лучше посмейтесь вместе с ними, улыбнитесь им, угостите их сигаретой.
Помнится, я купил Елене и Наталье тонких сигарет, когда ходил за водой, и почти торжественно вручил их. Такого знака внимания, признались отделочницы, они не помнили давно в своей жизни.
«И че ты тут забыл, Леонид!» - говорили они мне. – «Странно все получается…»
Пришел я в конце июня. Если не ошибаюсь, устроился я двадцать седьмого числа. (Трудовой книжки сейчас нет под рукой, чтоб уточнить). Но, не важно.
Пришел работать, ибо моим планам на жизнь не суждено было сбыться в тот момент. А задумано было много.