Корова царя небесного [Божественная корова]
Шрифт:
Автомат перестал бренчать, ибо сидевшая за ним посетительница казино вдруг замерла с пальцем на клавише старт. Внутренний взор посетительницы устремлён был на бороду её идола, а она сама вдруг поняла, что столкнулась с чем-то грандиозным и ужасным.
Поскольку не вмешались никакие внешние силы, сама по себе Элюня вернулась к жизни лишь через две минуты и шесть секунд. Время, достаточное для того, чтобы бегуны успели преодолеть сто метров с препятствиями, получить свою порцию аплодисментов и вытереть пот с лица. Элюне ничего вытирать не было нужно, просто
Обстоятельства никак не способствовали этому, ибо автомат, как всякий уважающий себя представитель цеха игровых автоматов, после двухчасового грабежа клиента решил теперь немного вознаградить беднягу и принялся выплачивать выигрыши. Денег у Элюни было достаточно, она вдруг нащупала верную серию выигрышных комбинаций, принялась отважно удваивать, и внезапное везение очень поддержало её упавший дух. Грандиозное и ужасное происшествие перестало казаться таким ужасным, во всяком случае, сердце больше не давила чудовищная тяжесть.
Возвращаясь домой далеко за полночь, Элюня так и не пришла ни к какому конструктивному выводу. По-прежнему и борода Стефана, и его отрицание своего присутствия у банка казались ей непонятными. И весь он, сегодняшний — чужой, равнодушный, словно напрочь позабывший о связывающих их интимных узах, — тоже был непонятен, заставляя девушку терзаться в неуверенности и сомнениях. Поняв, что самой ей в этом никак не разобраться, Элюня решила завтра посоветоваться с Иолой.
Не успела Элюня как следует проснуться, умыться, напиться утреннего кофе и съесть лёгкий завтрак, не успела решить, начать ли рабочий день с работы или телефонного разговора, как в замке заскрежетал ключ и в квартиру вошёл Казик. Элюня невольно глянула на часы и удивилась — уже почти одиннадцать.
Элюня сама не ожидала, что ей будет так приятно увидеть Казика. Ведь вроде бы его неожиданное бесцеремонное вторжение должно было её разгневать, а возможно, и испугать. Она совсем позабыла, что у Казика есть ключи от её квартиры. А что если бы он застал у неё соперника? Нет, ни о чем таком она не подумала, просто обрадовалась.
— Не хватило у меня терпения сначала позвонить, подумал — лучше уж сразу поеду к тебе! — радостно говорил Казик, выпуская Элюню из объятий. — У тебя очень срочная работа или может часок потерпеть? Давай чего-нибудь выпьем и ты расскажешь, как тут жила без меня.
Элюня подумала — вместо того чтобы звонить Иоле, можно хотя бы проблему с Казиком сразу решить, и согласилась с его предложением.
— Вот именно! — воскликнула она. — Наконец-то это ты, без всякого сомнения.
— Как это понимать? У тебя были какие-то сомнения?
— Ну да! Знал бы ты, как я напереживалась!…
И прикусила язык. Искренность дело хорошее, но должны же и у неё быть границы, ведь чуть было не выложила ему сразу все свои проблемы, в том числе и со Стефаном. Нет, это уж слишком, элементарная порядочность не позволяет говорить друг другу о таких вещах. Все, только не Стефан!
Казик тем временем
— Тут я тебе небольшой подарочек привёз, виски из беспошлинного магазина в аэропорту, твой любимый сорт. И оттуда же твои любимые духи Мисс Диор, это уже чистейший эгоизм, потому как тоже люблю эти духи. И вот ещё коньячок, где наша не пропадала, я уж везде пользовался этими беспошлинными магазинами. А если ты не против, вот ещё термометр для спиртных напитков, на зависть гостям и для нашего совместного пользования.
У Элюни вдруг так тяжело сделалось на сердце, как ещё никогда в жизни не было. Казик возвращался как в свой дом, а она собиралась порвать с ним, лишить его этого дома! Нанести человеку такой страшный удар! Рада была увидеться, останемся в дружеских отношениях, а пока прощай… А он с таким доверием к ней, ничего не подозревает, счастливый, любящий и такой какой-то… близкий. Домашний. Да разве можно так сплеча рубить топором, погасить в человеке радость? Да никогда в жизни она так не сделает, надо как-то поделикатнее, может, постепенно… Подавив угрызения совести и невольные мысли, не уподобилась ли она вдруг куртизанке, Элюня немного успокоилась, решив угрызениями совести заняться позже, на досуге.
— Итак, первый вопрос к тебе, — сказала она, когда вместе с Казиком уселась за столик, на котором стояла скромная закуска и беспошлинное Казиково пиво. — Скажи, как понять такой фокус, что полгорода видело тебя здесь, хотя ты находился в Скандинавии? Я лично не сомневаюсь, в Скандинавии ты действительно был, но вот другие…
— Что? — удивился Казик. — Какие другие? Говоришь, полгорода?
Честная Элюня уточнила:
— Вернее, Иола и я. Она тебя видела на Марымонте, а я на Дольной и в Билли. А между тем я сама звонила тебе в Копенгаген и теперь ничего не понимаю. Брата-близнеца у тебя вроде бы нет, может, двойник? Тебе о нем ничего не известно?
Казик пребывал в полной беззаботности.
— Не думаю. Может, это был не я?
— Мне доводилось уже слышать такие глупые слова, притом совсем недавно, — с горечью вымолвила Элюня. — И честно признаюсь: если бы не Иола, решила бы, что я спятила. Но обе одновременно…
— Никто не запрещает…
— Перестань, я серьёзно. Двадцать пять лет живу на свете и никогда не страдала галлюцинациями, а тут вдруг такой урожай. Так что же это значит?
Казик постарался стать серьёзным. Подумал немного и ответил:
— Не знаю. Кто-то очень похож на меня…
— Не похож, а ты. Я видела твоё лицо.
— Моё? Ты серьёзно? Видела отчётливо? Вблизи?
— Не совсем вблизи, и лишь на мгновение, но отчётливо.
Тогда Казик ещё подумал.
— А если допустить, что в моей биографии есть какая-то тайна, — осторожно начал он. — Если бы мне пришлось что-то временно скрывать… Что бы ты сказала?
Элюня озадаченно помолчала, потом осторожно ответила:
— Смотря что.
— Скажем, некую тайну.