Корпорация «Коррупция»

Серков Дмитрий

властные структуры самоустранились от регулирования ситуации. На первый план

тогда вышли организованные преступные сообщества, с которыми нам так или иначе

приходилось решать вопросы, договариваться, даже обращаться за помощью и

защитой. Выбирали, как говорится, меньшее зло. Тогда это были братки, стриженные и

в спортивных костюмах, говорившие

междометиями и чуть что, хватавшиеся за

«ствол». Но менялось время, менялась и ситуация вокруг. К «нулевым» им на смену

пришла «красная» крыша в лице силовиков. Прежние бандиты тоже преобразились:

возмужали, поумнели, легализовались. Кто не смог адаптироваться под новые течения,

тех либо отстрелили, либо посадили, в лучшем случае просто выкинули на обочину жизни.

И сегодня вчерашние криминальные лидеры сидят в уважаемых кабинетах с дорогой

мебелью: в бизнесе ли, в чиновничестве… Милицейские начальники теперь к ним на

поклон ходят, указания получают, расшаркиваются. Криминал так сросся с управлением,

что отделить одно от другого уже не представляется возможным.

АВ: То есть ваш противник находился именно в администрации края?

ГД: А где же еще?! Бандитские группировки в привычном понимании канули в лету.

Их лидеры вошли во власть, или чиновники криминализировались – как хотите. Когда мы

уходили из Южноморска, край превратился в абсолютно закрытую систему, чужаку в

которой места не оказалось. Теперь пилить бюджет у кормушки могут только свои. Как

вы думаете, возможно ли такое без участия администрации? Там власть покрывает все

и никого на свою территорию не пускает.

АВ: Неужели невозможно разрубить гордиев узел?

ГД: Возможно. Но нужна воля свыше. На местном уровне – стена. К кому мы

только не обращались. Но пока рука руку моет…

АВ: А вы могли бы назвать конкретные имена и фамилии?

ГД: Мог бы. Но не буду. В моем распоряжении нет никаких доказательств, только

пережитое, то, что испытал на собственной шкуре. А для компетентных органов этого

мало. Если бы были объективные факты, свидетельства очевидцев – обязательно

бы

обратился в генпрокуратуру. Еще тогда.

АВ: Хорошо. А намекнуть на чиновника, угрожавшего расправой вам и вашей семье?

ГД: К чему намеки? Человек этот хорошо известен в крае и за его пределами,

пользуется непререкаемым авторитетом у подчиненных. Его власть в Южноморске

безгранична, имидж непоколебим. И именно его подпись стоит на всех

инвестконтрактах.

АВ: И у вас никогда не было желания поквитаться? Неужели не хотелось, чтобы

справедливость восторжествовала?

ГД: Нет. Я бизнесмен. Я прагматик. И не могу себе позволить ввязаться в схватку с

неизвестным финалом. Драться можно только тогда, когда есть уверенность в победе.

Ну, или когда совсем прижали, и других вариантов выжить не осталось. Знаете, как

говорил герой одного популярного в 90-е фильма: «С нашим государством играть в

азартные игры нельзя: у него все карты крапленые».

АВ: Что ж, Виктор Иванович, ваша позиция вполне понятна. Большое спасибо за

беседу. Удачи в бизнесе.

ГД: Всего хорошего…

Услышанное не давало никаких оснований обвинять советника во всех смертных

грехах. Да, то, что в крае творится беспредел – факт неоспоримый. Но сегодня это – секрет

полишинеля, которым никого уже не удивишь. Остальное – только косвенные улики, не

указывающие на конкретного преступника и коррупционера. Им мог быть любой

чиновник, обличенный высокими полномочиями, участвующий в подписании

инвестиционных контрактов. А там их целый комитет.

Сделав для себя вывод, что Борис Штурмин не виновен, Алена очень хотела верить в

его честность и порядочность.

«Дорогой, ведь я люблю тебя…»

35

Кто бы мог сказать полгода назад, что Алена Соболева поднимется в

профессиональном плане столь высоко? Между Аленой сегодняшней и той девочкой, что

вылетела в командировку из Питера – разверзлась огромная пропасть. Там не

существовало ничего, сегодня в ее распоряжении было почти все. Ее узнавали, с ней

считались, к ней обращались за экспертной оценкой. Сегодня впервые журналистка