Корпорация Лемнискату. И начнется отсчет
Шрифт:
Часто гостить у родителей не получалось еще и потому, что хоть свои перемещения во времени мне и удавалось пока сдерживать или направлять, но они все учащались. Из-за этого вероятность потери контроля над даром увеличивалась, что очень тяготило меня.
Однако и рассказать о них, о своей тайне, во всеуслышание не могла. Меня и раньше не слушали, и теперь мало что изменилось. А денег на то, чтобы содержать себя и нянечку, пока нет. Вот через три дня получу должность, начну работать на корпорацию, вот тогда и посмотрим…
– Барышня,
Взглянув на себя в зеркало, я увидела высокую изящную брюнетку, локоны ниспадают на плечи, обрамляя тонкое лицо, а на нем ярко выделяются черные, будто пронизывающие насквозь глаза и губы кораллового цвета.
Фигура у меня мамина – красивая, с идеальными формами и округлостями. А вот лицо надежд не оправдало. Меня можно назвать симпатичной, но рядом с сестрой я не иду ни в какое сравнение.
И сейчас, в белом платье, которое мне, бесспорно, шло (мама постаралась), я смотрелась очень мило и беззащитно. Хотя кому это интересно?
– Ольга, мы опаздываем! – послышался голос матушки.
Вздохнув и еще раз взглянув на себя в зеркало, я отправилась вниз. А спустившись, не обнаружила Светланы.
Посмотрев вопросительно на мать, услышала:
– Мы со Светланой подъедем попозже.
Все понятно. Простым смертным не дано осквернять выход примадонны. Молча развернувшись, я взяла папу под руку и направилась прочь.
Уже когда мы ехали в карете, отец поинтересовался:
– Когда ты вступаешь в должность, Ольга?
– Через три дня, – ответила я, задумчиво смотря в окно.
Эта не та тема, которую хотелось бы обсуждать с родителем.
Некоторое время мы ехали молча, потом отец опять заговорил:
– Я помню, что три дня назад тебе исполнилось двадцать. Теперь, по законам корпорации, ты сама можешь принимать решения, за которые будешь нести ответственность.
– Я понимаю, отец.
– Тогда я хотел бы услышать о твоих дальнейших планах.
– Первое время я хотела бы, если вы не возражаете, жить в загородном поместье и работать в Лемнискату, а потом, если позволят средства, куплю себе дом.
Услышав о моих планах, папа нахмурился:
– Ольга, я осознаю, что мы с твоей мамой далеко не образцовые родители, и сейчас понимаю, что зря в прошлом при решении ряда вопросов пошел у нее на поводу. И тем не менее то, что ты живешь отдельно в поместье, и так вызывает вопросы в обществе, а если переедешь, да еще и будучи незамужем, это даст пищу уже для слухов.
– Они нежелательны для вас? – поинтересовалась я, сдерживаясь, чтобы не вспылить.
– Это в первую очередь коснется тебя, а не нас. Ты в течение десяти лет очень много времени проводила в Лемнискату, которая придерживается либеральных взглядов в отношении статуса женщин, давая тем самым вам большую свободу. В светском же обществе царят более консервативные взгляды.
– Я подумаю над вашими словами,
– Ольга…
Но тут скрипнула, открываясь, дверца кареты, и папа вынужденно замолчал: мы приехали на бал.
Ступив на парадную лестницу, я осмотрелась: императорский дворец горел множеством огней, одни за другими прибывали нарядные гости.
Да… На общем фоне я в своем белом платье и с одним изящным колье выгляжу просто удивительной скромницей.
Взяв под руку отца, я направилась вверх по лестнице в холл, а затем и в бальный зал.
Он был богато украшен позолоченной лепниной, фресками и мраморными статуями, повсюду стояли высокие вазы с цветами. В самом зале уже находилось большое количество народа.
Первым делом мы подошли к императорской семье, я была им представлена, когда была еще маленькой.
Царь чинно нам кивнул, царица улыбнулась, после папа проводил меня к одному из углов шестиугольного зала, где мы договорились встретиться с родственниками, и отлучился по своим делам.
Я же, пробравшись к бабушке, которая была правнучкой творца первой степени прошлого поколения, увидела рядом с ней его – самого потрясающего, самого красивого мужчину.
Высокий, хорошо сложенный, с бесшумной кошачьей походкой, которую я часто видела издалека, словно постоянно готов к смертельному броску. Рыжие, слегка вьющиеся волосы. Глаза – расплавленные искрящиеся изумруды, гипнотизирующие собеседника и тем более – собеседницу. Тонкие, немного заостренные, благородные черты лица, способные в секунду измениться, превращая галантного светского мужчину в чертовски опасного, решительного человека. Несмотря на то, что сейчас царило лето, он был на удивление бледен, хотя ему это шло.
Помимо внешнего совершенства, этот человек обладал еще и очень сильной харизмой. Я знала этого джентльмена. Знала и уже много лет не могла забыть, как он когда-то повлиял на мою судьбу. Передо мной, рядом с моей бабушкой, стоял Алексей Разинский.
Подойдя поближе, я встретилась со взглядом ярко-зеленых глаз.
– Алексей, вы, наверное, не помните… – начала моя бабушка.
– Что вы, ваше сиятельство! Как я могу забыть вашу внучку? – возразил он и, чуть усмехнувшись, добавил: – Такие моменты не забываются.
После чего мне поклонились со всей возможной элегантностью и… легкой насмешкой.
– Ольга, это…
– Я знаю, бабушка. Наш глубокоуважаемый первый творец, который, как все знают, не совершает ошибок, – и я ответила на поклон книксеном, постаравшись присесть как можно более безупречно.
– Дорогая, ты так редко выходишь в свет… Впрочем, как и Алексей. Правда, ты очень прилежно трудишься, в отличие от этой бездельницы Светланы.
На это замечание и я, и творец лишь приподняли брови. Мы в удивлении уставились на бабушку, но, увы, по разным причинам.