Корпорация "Приют"

Решетников Александр Валерьевич

– Может, вы и правы, Марсель Каримович, - пожал плечами городской глава.

– Кстати, я планирую со временем построить отдельное каменное здание полицейского управления. Я общался с некоторыми купцами, они обещали мне в этом помочь.

– Даже так! Вижу, вы серьёзно взялись за дело. Думаю, это будет городу только на пользу.

ЧАСТЬ II

ПРОГРЕСС.

ПЕРВЫЕ УСПЕХИ.

Пока Маллер, Казанцев и Муравьёв были заняты постройкой завода, а так же набором и обучением будущих работников, то Лапин и Кощеев занимались прибывшими вместе с ними в Тюмень переселенцами. В Затюменке зазвенели пилы и застучали топоры. Лапин согласовал с Казанцевым и воеводой план постройки домов для новых

жителей города. Решили, что это будет аккуратная ровная улица с типовыми домами и одинаковыми довольно просторными участками. К новому году были построены семь двухэтажных деревянных домов. В первом жили шесть бойцов охраны. Второй дом занимали четыре ткачихи и повар. В третьем поселилась семья Джузеппе и два малолетних музыканта. Доктор, ювелир, часовщик и парикмахер обустроились в четвёртом доме. Два кожевника и два башмачника заселились в пятый дом. В шестой дом въехали два столяра и три стекольщика. А в седьмом доме жили два казака и псарь с собачками. Пока строительство домов не завершилось, Лапин не давал местным плотникам ни покоя, ни отдыха. Так же задействовал всех переселенцев, кто мог в силу своих навыков помогать при строительстве. На помощь при возведении первого дома пригласили Муравьёва. Он подобрал двух толковых мужичков, вместе с ними сделал хорошую, добротную печь. После чего мужички уже работали без него. В общем, работа кипела, и местные были довольны, Лапин оплачивал работу без обмана и в срок. Не пожалел он денег и на покрытие крыш жестянкой и окна все были достаточно большими и застеклёнными. За это благоустройство все работники были обязаны отработать у него семь лет. Через семь лет, каждый мог уйти на вольные хлеба, но только в том случае, если не будет долгов. Если работник по каким-либо причинам останется Лапину должен, то будет продолжать на него работать до погашения долга. На каждого своего работника Лапин завёл дело, куда всё аккуратно записывал.

Агеев окунулся в создание новой полицейской структуры, как он себе её представлял. Первый месяц был самым тяжёлым. Подбор нужных кадров, разъяснение новым сотрудникам принципы их работы и нормы поведения, ломка устоявшихся стереотипов, всё это отнимало много сил и нервов. И только после того, как коллектив был собран и разбит на группы, начались тренировки, изучение законов, знакомство с территорией и людьми, которые на ней проживали. Агеев выпросил у воеводы место под будущее здание полицейского управления и застолбил его, а пока они ютились в одном из помещений армейской казармы, которую им выделил Устьянцев Андрей Петрович. За это он попросил обучать гарнизон Тюмени ратному искусству. Марсель Каримович решил сам этим не заморачиваться. За него это делали казаки. Каждый день за пару часов до обеда, они приходили в казармы, где их ждали солдаты и некоторые офицеры, и проводили тренировки. Так как пороха было очень мало, да и ружья были далеко не у всех, то тренировались солдаты только умению владеть саблей, пикой, искусству штыкового боя, некоторым приёмам рукопашной схватки. Один казак обучал кавалеристов, другой пехоту. Лапин же тренировался с охраной и казаками с утра во дворе нового дома, где проживали казаки. Там была организована хорошая спортивная площадка и вольер для собак, которых ежедневно тренировал Кузьма. Кстати, при строящемся заводе тоже было четыре здоровых пса. Там они и жили. Два татарина из Зареченской слободы ухаживали за ними и воспитывали. Они же дежурили на проходной завода, не пуская на его территорию посторонних.

Кощеев успевал побывать везде. Все его знали и здоровались. То его видели рядом с Казанцевым, то он сидел в каком-нибудь трактире, то общался с переселенцами, то ходил по ремесленной слободе и искал нужного мастера, то слушал проповеди батюшки. Бывало, с приезжими купцами играл в карты, но не наглел. Делал всё, чтобы проигравший не сильно расстраивался. Когда Лапин и Агеев возвратились из путешествия, то Игнату показали десять ножей и предложили выбрать два для себя. Теперь он их всегда носил с собой. Причём один скрытно. Остальные взяли себе по ножу, а Казанцев по совету друзей подарил ещё один коменданту города Устьянцеву, чему тот был очень рад.

Наступил новый 1776 год. Из никого, наши попаданцы превратились в людей, которых узнают, с которыми здороваются, с которыми советуются.

Старый год проводили в доме Казанцева, проводили шумно и весело, с баней, шашлыком, с фейерверками. Праздничный ужин им приготовил привезённый из Москвы повар. А Васятки, наученные Лапиным, устроили концерт с песнями. Потом Агеев и Казанцев уехали в гости к воеводе, а остальные отправились по девушкам. Каждый давно обзавёлся любовницей. И вообще, им тут нравилось. Друзья имели чёткие цели, были молоды и полны сил, а финансовое благосостояние позволяло им уверенно следовать по намеченному пути. Переживать за тех, кто остался в прошлой жизни, было глупо. Может память иногда и вставляла свою печальную нотку, но все мы время от времени о чём-то или о ком-то сожалеем, что в этой жизни, что в той.

ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ.

Тобольский губернатор слушал купца третьей гильдии Фёдора Андреевича Колокольникова, который приехал в Тобольск из Тюмени.

– Уезжали-то они из Тюмени к Государыне Императрице чуть ли не нищими. А вернулись с обозом и людьми мастеровыми, которых просто так нигде не купишь. Не успели приехать, сразу обустраиваться начали. Семь двухэтажных домов поставили, да везде двор просторный, везде баня. Крыши железом крыты и окна большие да со стеклом. А это всё денег не малых стоит.

– А что они сами про это говорят, - спросил Чичерин.

– Ничего не говорят они, Ваше превосходительство. В тавернах не сидят, вина хлебного не пьют. А попробуй у такого - спроси! Ведут себя так, будто всю жизнь только приказывали. Да ещё охрана с ними постоянно. Все хорошо одеты, при оружии, как глянут, жутко становится.

– Чем они вообще занимаются, какие речи ведут, не молчат же?
– нахмурился губернатор.

– Этот, который ликом тёмный, Агеев, с полицейскими целыми днями крутится. Говорят, обучает их. А ещё по слободам ездит, всех спрашивает, и бумага у него с собой, в которую что-то пишет.

– Что спрашивает-то?

– По мне так глупости. Сколько человек в доме живёт, чем занимаются, есть ли дети, какого возраста, есть ли больные, каким способом на хлеб зарабатывают. И так ко всем с одними и теми же вопросами. А недавно фальшивомонетчика поймал. Приехал к нам ссыльный шляхтич, пожил полгода спокойно, а потом начал в кабаках гулять. Откуда деньги появились? А подговорил он одного кузнеца вместе с ним монеты на станочке изготавливать. Агеев как-то узнал про то. Шляхтича на кол посадили, а кузнеца выпороли и отпустили.

– Почему отпустили?

– Слышали, якобы городничий так сказал: "Этот шляхтич полезного ничего не делал, только урон короне нёс, да людей с дороги праведной сбивал. А кузнец мастер своего дела, и если мы начнём хороших мастеров на плаху отправлять, то на Руси умельцев не останется. Зато батоги на всю жизнь запомнит, и в следующий раз своей глупой головой думать будет, стоит ли тятьбой заниматься".

– Значит, кузнеца пожалел, говоришь?

– Точно так, Ваше превосходительство, пожалел.

– А воевода согласился?

– Согласился.

– Что ещё?

– Ещё курить на улице запрещает. Приказал сооружать места, где можно собираться и курить. А кто идёт по улице и курит, с тех штраф берут.

– Вон оно как! И большой штраф?

– Три рубля. А ещё батюшку надоумил проповедь прочитать перед людьми, что курение это от сатаны и несёт только погибель.

– Хе-хе, - улыбнулся губернатор, - однако шустрый малый. При царе Алексее Михайловиче нос за курение отрезали, батогами секли, да сюда ссылали. А тут штраф... Что ещё?

– Приказал фонари по всему городу поставить через каждые полста шагов. Дворы, возле которых нет фонарей, штрафуют на пять рублей.

– Зачем ему столько фонарей?

– Говорят, что якобы для того, чтобы путнику ночью не страшно было идти, а разбойникам негде было спрятаться.

– Это всё?

– Ещё после одиннадцати вечера запретил вином торговать. Кого поймают, штраф пять рублей.

– А это для чего придумал?

– Сказывал, что людям, которые весь день трудились, отдыхать нужно, а пьянчужки разные покой ночной нарушают. Кого пьяным после одиннадцати ночи поймают, тех до утра в холодную сажают, а утром дают лопаты и приказывают дорожки и улицы от снега очищать.