Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия

Цвик Катерина Александровна

Мы тщательно помыли руки, облачились в чистые халаты поверх платьев, и она взялась за скальпель.

— Нужно почистить рану. Но для начала… — царевна положила свою ладошку на лоб раненого. Он следил за каждым ее движением с каким-то странным выражением лица, которое и описать было сложно. Будто любовался, но не просто глядел, а прощался и запечатлевал ее образ прямо в душу. Лизавета ласково ему улыбнулась: — Все будет хорошо… — и усыпила.

А дальше было несколько сложнейших часов в моей жизни. Когда мы с царевной боролись за буквально ускользавшую сквозь пальцы жизнь парня. Несколько раз меня чуть натурально не вывернуло от того количества гадости, которая

выходила из раны, царевне еще пришлось срезать отмершую кожу, потому что так мы могли скорее запустить процесс роста новых тканей. Делала все это она сама. Я больше следила за работой сердца и общим состоянием раненого и была на подхвате. Мы на пару вбухали в парня столько энергии, что, наверное, смогли бы поднять и мертвого! Но ничего бы все равно не вышло, если бы не проведенная царевной хирургическая операция. Уж слишком запущенным оказался случай. Я радовалась тому, что специальное заклинание вполне успешно справилось с обеззараживанием раны.

Пожалуй, парень был редким везунчиком, потому что царевна смогла сделать то, чего не смог врач-маг с большой практикой и именем. Позже я узнала, что это была первая самостоятельная операция в ее жизни. Но хирургия и магия сотворили чудо, и нам удалось вытянуть выцарапать раненого из-за грани.

А еще позже царевна получила форменную выволочку от нашего преподавателя магии смерти. Потому что, обладая магией жизни и смерти, можно было провести операцию гораздо быстрее и легче! А также заметил, что если она будет больше внимания уделять экспериментам и сочетанию этих двух энергий, то в будущем сможет обойтись и вовсе без скальпеля.

Пришедший же уже в самом конце хорошо операции подвыпивший в честь праздника дородный доктор лишь постановил, что мы молодцы, и у молодого графа впереди несколько недель восстановления, после которых он будет в состоянии вернуться к нормальной жизни. Потом икнул, умилился тому, какая талантливая нынче молодежь, и пошел дальше праздновать, оставив нас заканчивать перевязку. Старый граф, который все это время сидел за дверью, был им тут же подхвачен под руку и препровожден в гостиную, чтобы выпить за выздоровление сына. Мы же еще довольно долго без каких либо усилий слышали его громогласный голос. Он заверял старого графа, что, будучи дипломированным доктором-магом, после проведенного осмотра может с уверенностью сказать, что у молодого человека все будет хорошо! А вот самому Вениамину Никифоровичу нужно за собой последить, а сейчас просто необходимо немного выпить и расслабиться.

Я подумала, что тоже не отказалась бы немного выпить и расслабиться после такого напряжения. Да что там! Я готова была напиться! Но, глянув на царевну, поняла, что ей сейчас это нужно больше.

— Ну что, закончили? — спросила ее, подставляя руки под воду, которую услужливо поливала на них все та же служанка, что помогала нам с самого начала.

— Кажется, закончили, — устало присела царевна. Она уже успела умыться. — Глаша, убери все, пожалуйста, и позаботься о том, чтобы графу перестелили постель. Только с ногой аккуратнее. Он должен проспать еще часов восемь-десять. Как очнется, сразу зовите меня, но я все равно приду его проверить среди ночи. На всякий случай…

— Если что — и доктора будите, — добавила я.

— Нашего доктора после сегодняшних возлияний до завтрашнего обеда не добудишься, — устало возразила Глаша.

Глядя на парня, на его ровное дыхание и спокойное выражение лица, даже не верилось, что мы причастны к его исцелению. А еще невольно брала гордость, что мы пободались с костлявой и сумели отобрать у нее добычу в самый последний момент.

Стоило

выйти из комнаты, нас тут же окружили девчонки. Оказывается, они прибыли в поместье вместе с доктором и не заходили к нам, так как он запретил.

— Представляете, нашего эскулапа искали всей деревней несколько часов! Все окрестности облазили! Уже чего только не надумали! Под конец решили, что его по пьяной лавочке волки в лес утащили! — рассказывала Лида с возмущением. — Собрались уже всем народом его там искать, как он сам обнаружился выходящим из избы одной вдовы!

— И знаете, что самое возмутительное? — вклинилась в рассказа Наташа.

— Что?

— Что он ничуточки не смутился! Посмотрел на нас эдак с прищуром, довольно подкручивая усы, и ответил, что выйти раньше никак не мог. Он, мол, такой вкусной пастилы, как у хозяюшки Марфы, еще не едал! Нет, ну это ж сколько нужно пастилы съесть, чтобы потратить на это столько времени?! — всплеснула руками Наташа и наивно добавила. — Это же склеиться что-то внутри может!

Меня душил смех:

— Знаешь, Наташа, по-моему, от этой пастилы у нашего доктора точно ничего не склеится.

— О да! Он известный на весь двор сладкоежка, так что ему это не грозит! — добавила царевна, и мы, переглянувшись, расхохотались. До слез и икоты, выпуская, наконец, скопившееся напряжение.

Девчонки тут же нас поддержали. Одна Наташа смотрела на нас с явным недоумением, улыбаясь просто за компанию. А доктора за глаза иначе как сладкоежкой с тех пор и не называли.

Глава 6

— Госпожа, тут недалеко, совсем немного осталось! — прозвучал звонкий голос Сережки над самым ухом, отчего я чуть не поскользнулась, но он вовремя поддержал меня под руку. Я настолько сосредоточилась на дороге и на том, чтобы на ней не упасть, что совершенно не заметила мальчика, подумав, что он уже скрылся за поворотом.

Весенняя распутица сделала свое дело, и передвигаться по таким вот козьим тропкам было то еще удовольствие. Да и не отошла бы я никуда от севшего в грязь возка царевны, если бы не этот сорванец. Ему, видите ли, не сиделось на месте, и он решил проверить, что кроется за холмом, за которым и скрывалась эта тропка! Хотя, может, я несправедлива к мальчику, и он просто искал место, чтобы сходить в туалет. А нашел…

— Там такие интересные камни! Жуть! Точно вам говорю! — тащил он меня вперед.

— И почему же жуть? — проворчала я.

— Сами увидите! Давайте, я вам помогу подняться на холм.

Он и правда посильнее ухватил меня под локоток и потянул вперед. Ноги скользили, чуть ли не по щиколотку увязая в грязи, а я про себя костерила и поездку в монастырь, и неожиданный поход к «жутким камням», который мне обеспечил Сережка, и неустойчивую погоду, которая еще вчера радовала легким заморозком. Мне ничто не мешало сказать мальчику, что никуда с ним не пойду. Только как можно отказать этим горящим непонятным восторгом глазам? Вот я и не смогла. В то время как мои подруги с полным правом открестились от столь сомнительного удовольствия.

Поминутно оскальзываясь, мы, наконец, добрались до вершины холма. Дальше, метрах в двухстах, дорожка уходила в подлесок, на самом краю которого и был… круг камней! Прямо Стоунхендж какой-то! Только камни не такие большие.

— Что это?

— Так, Кромлех, госпожа, — раздался за спиной еще один голос.

Оказалось, что это за нами увязался Василий, камердинер младшего графа Бехтеева, который вызвался нас сопровождать. А может, его сам граф послал, чтобы не выпускать никого из поля зрения.