Корпункт
Шрифт:
— Стараемся, Терентий Семёнович, — скромно сказал посредник. — Позвольте представить — Иван Егорович, тот самый специалист, откликнувшийся на ваше приглашение и готовый к переговорам.
— Чрезвычайно рад — и рассчитываю на плодотворное и длительное сотрудничество. Я, как вы уже догадались, здешний градоначальник, если это громкое слово применимо к нашему захолустью. А это — Фёдор Сергеевич, председатель попечительского совета…
Мэр указал на сухопарого, чисто выбритого субъекта, который, тоже встав, вежливо склонил голову. Пояснений насчёт
— Рассаживайтесь, господа, и приступим. Побеседуем без чинов — тем более что в вашем мире, Иван Егорович, нравы, как я понимаю, несколько проще?
— Да, пожалуй.
— Крайне любопытно было бы услышать от вас подробности, так сказать, страноведческого характера — но это, конечно, позже, в несколько иной обстановке, если возможность будет… Пока же не могу не полюбопытствовать — как вам наш городок? Прогуляться-то хоть успели?
Иван снова упомянул воздушную пристань, добавил пару слов про закусочную. Мэр покивал удовлетворённо:
— А давайте-ка мы с вами порассуждаем чисто теоретически. Вам хотелось бы тут остаться подольше? На год, к примеру?
— Может быть. Но…
— Да-да, разумеется — сначала мы внесём ясность, всё чин по чину. Вы ведь деталей ещё не знаете?
— Я понял только, что речь идёт о неком контракте, который мне хотят предложить. Но до сих пор гадаю, в чём состоит работа и почему обратились именно ко мне, а не к кому-то ещё.
— Ага, посредник наш — изрядный педант, лишнего не скажет. Это вам комплимент, Свен Аскольдович, если что… Ну, раз так, попробую объяснить, кого мы, собственно, ищем с таким усердием. Для начала — самое общее соображение, элементарное даже. Человек нам нужен такой, чтобы был лёгок на подъём и обязательствами не связан. Отца большого семейства, где семеро по лавкам, мы, к примеру, беспокоить не станем. Но вы-то, если не ошибаюсь, холосты?
— Разведён.
— В данном случае — хрен редьки не слаще, как говорят в народе… Далее. Человека мы ищем опытного в профессии, но не старого, чтобы любопытства не растерял. Вам сейчас… — мэр заглянул в блокнот. — Ага, нет и сорока ещё…
— Будет осенью.
— Возраст, что называется, в самый раз. Но главное, чтобы кандидат ценил печатное слово — искренне, без подсказок. Судя по отзыву нашего уважаемого посредника, это качество вам не чуждо. А если так, то остальное приложится — разберётесь, что тут и как… В библиотеку уже заглядывали?
— Не хотел суетиться — времени не хватило бы, чтобы всерьёз вчитаться. Разве что газету вашу местную глянул — забавное впечатление…
Иван смолк, чтобы ненароком не брякнуть что-нибудь лишнее, но хозяин кабинета улыбнулся и подбодрил:
— Не стесняйтесь, Иван Егорович. Мы тут хоть и провинциалы, но люди необидчивые и с юмором. Прав я, Фёдор Сергеевич?
Сухопарый субъект уныло кивнул.
— Вот видите? — сказал мэр. — Так что ругайте напропалую — мы вам благодарны будем за свежий взгляд.
— Да не собирался
— Гм, а по-моему, вполне исчерпывающе, даже добавить нечего — газета наша не хуже снотворного убаюкивает, — спокойно произнёс бородатый градоначальник. — Что ж, тем интереснее будет её читать, когда она под вашим началом преобразится, Иван Егорович.
Иван решил, что ослышался:
— Что, простите?
— Я уполномочен предложить вам должность главного редактора «Нового городского вестника». Вы нам подходите. Вот и попечительский совет это мнение разделяет. Фёдор Сергеевич?
— Да, — односложно подтвердил сухопарый.
— Слово за вами, Иван Егорович. Согласны?
Иван ответил не сразу — пытался разобраться в собственных мыслях. В первый момент он ощутил разочарование — наивное, почти детское. Зная уже про магию, подсознательно ожидал чего-то невероятного, фантастического, а тут вдруг контракт в провинциальной редакции. Это как если взять ребёнка за руку, провести через волшебную дверь — и там угостить обычным шоколадным батончиком, который продаётся в любом ларьке…
С другой стороны, возможность увидеть соседний мир — уже сама по себе подарок. Тем более что мир интересный, гостеприимный, а работа с печатным словом здесь почётна и уважаема. Дирижабли крутые, барышни симпатичные… Ну да, провинция, захолустье, но он ведь и сам порядком устал от московского мельтешения. Вот, предположим, откажется он сейчас — и что дальше? Вернётся домой, чтобы пялиться в экран ноутбука?
— Прежде всего, Терентий Семёнович, спасибо за предложение — я польщён. Хотя и удивлён, не буду скрывать… У вас же тут совершенно не те стандарты, к которым я привык у себя…
— Так ведь я объясняю, Иван Егорович, что мы не с бухты-барахты к вам обратились. И статьи ваши читали внимательно — Свен Аскольдович нас копиями снабдил, расстарался. Стиль ваш, чего уж греха таить, несколько непривычен, но есть в нём эдакая энергия, раскрепощённость, что ли. Что-то такое нашей газете не помешает. С некоторой поправкой, само собой, на местные нравы, чтобы не слишком уж… Взять наш «Вестник» и встряхнуть — деликатно, но от души…
Ивану вспомнилось: «Бить буду аккуратно, но сильно». Посредник, долго сидевший молча, обратился к нему:
— Я, если помните, говорил, что предлагаемая работа — не журналистика в привычном вам понимании. Теперь видите, что имелось в виду? Здешняя пресса для вас — архаика, музейная древность. Вам, если согласитесь, придётся проявить гибкость, чтобы отыскать некий оптимум, золотую середину между тем, что вы хорошо умеете, и тем, что здесь до сих пор считалось стандартом.
— Мне всё же не совсем ясно, — сказал Иван, — почему вы подбираете кадры в соседнем мире. Разве в вашей столице, к примеру, нет толковых ребят? Чтобы приехали и встряхнули?