Корпус обреченных
Шрифт:
— Мой сын не солгал, — отец поднялся и взял с декоративного стола ту самую книгу в кожаном переплете. — Мы полагаем, эти записки могут перевернуть ваше представление о том, с чем вы имеете дело.
И лишь сейчас Шереметева наконец-то заинтересовалась.
— Взгляну? — она выставила вперед руку и вопросительно уставилась на моего отца.
Я же все пытался понять, насколько они сейчас друг друга ненавидели по шкале от одного до десяти. Шереметевой хватало такта не демонстрировать неприязнь — ведь она была гостьей в нашем доме, здесь было много свидетелей, да и вообще
Но напряжение никуда не делось. Отец не был эмоциональным человеком, хотя его порой пробивало на философию. Сейчас он был по обыкновению сдержан, но предельно собран. Словно в следующий момент ожидал удара.
Матушка, наоборот, скорее изучала необычную гостью. Она умела выглядеть расслабленно, когда это требовалось. Но градус напряжения в комнате все равно зашкаливал.
Думаю, где-то на семерочку.
— Прошу, Лариса Георгиевна, — отец вложил книгу ей в руку. — Теперь она ваша. Моя семья считает единственно верным передать этот… артефакт в ведение Спецкорпуса. Такая вещь не может принадлежать одному человеку или даже Дому.
Шереметева приподняла полуседую бровь и, казалось, улыбнулась с насмешкой. А затем принялась медленно перелистывать страницы, пока матушка разливала всем кофе.
Примерно на середине генерал-лейтенант захлопнула книжицу так резко, что Марина подпрыгнула от неожиданности.
— Ой! Прошу прощения…
— Откуда это у вас?! — Шереметева даже приподнялась с места, вцепившись в подарок так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Иоанн Карлович, отвечайте!
— Этот вопрос уместнее адресовать моему младшему сыну.
— Николаев? — на меня уставились два горящих глаза будущей начальницы.
Я пожал плечами.
— Купил в прошлом году на барахолке в Выборге. Там на набережной по выходным продают всякий хлам. Я частенько туда захаживал. Девяносто девять процентов полное барахло и лом, но порой попадаются крайне интересные находки.
Шереметева не верила своим ушам.
— Это?! — она потрясла книгой в воздухе. — На барахолке?
— Вы не поверите, сколь необычные вещи там порой можно найти. Тетрадь была в плачевном состоянии. Я и взял-то ее только потому, что она показалась мне очень старой. Когда начал изучать, понял, что это либо сказка, либо выдумка, но на всякий случай кое-что попробовал. Формулы-то расписаны… И, разумеется, мы отреставрировали книгу, когда стала очевидна ее ценность.
Шереметева молча опустилась в кресло и рассеянно положила книгу себе на колени.
— Так. Подождите… — она снова принялась перелистывать страницы. — Вот химера, вот другое зверье… Связки заклинаний, описание губительных свойств… Искажений?
— Так называются аномалии в этой книге, ваше превосходительство, — кивнул отец.
— Что ж, термин подходящий. Пространство действительно искривляется, когда случается аномалия… Почему вы не пришли с этим раньше?
— Потому что вы приложили много усилий для соблюдения секретности того, что происходит, — огрызнулся я. — Только когда шарахнуло у нас в губернии, пришлось думать, что это такое и откуда. А затем моя сестра оказалась отравлена этой губительной силой.
Шереметева побледнела.
— Ваша дочь больна?
— Уже нет, — спокойно ответил отец. — Алексею удалось ее исцелить.
— И добавить кое-что новое к своим наблюдениям, — добавил я.
Генерал-лейтенант выглядела потерянной. Оно и понятно: не каждый день такие новости и подарочки. Тут даже Персидскую фурию проймет.
— Ваша светлость, могу я попросить рюмку водки?
— Яблочный самогон устроит? — предложил отец.
— Черт с вами, Иоанн Карлович, налейте что есть.
Теперь-то она поняла! Теперь-то картинка в ее голове сложилась куда яснее. И я видел, насколько это обеспокоило Шереметеву. Точнее, напугало.
Отец плеснул домашнего шнапса гостям и себе с Виктором. Шереметева подняла рюмочку и тут же ее осушила до дна. Эх, так пить — только продукт переводить. Глотками надо, медленно, смакуя…
— От лица Специального Его Императорского величества корпуса благодарю вашу семью за этот дар, — хрипло произнесла гостья. — Это… Это действительно рушит многие наши представления о том, как работают эти аномалии.
— Больше скажу — можно обойтись без литров ртути, — улыбнулся я. — Хотя, например, ртутные сплавы или природные минералы вроде киновари могут быть полезны. Особенно для неодаренных.
Шереметева рассеянно кивнула.
— Сплавы… Конечно! Вот что там было нарисовано!
Мы с родителями удивленно переглянулись.
— В книге нет ничего о сплавах, — сказал отец.
— Не в книге, — отмахнулась Шереметева. — На картине!
Она поискала глазами папку, с которой пришла, схватила ее и принялась быстро перебирать листы. Затем вытащила один — очень плотный, словно картон — и положила посередине стола прямо на вазочки с печеньем.
Все мы подались вперед, чтобы рассмотреть изображение. Это была миниатюрная копия какого-то старинного полотна. Сфотографировали так, что даже сохранились контуры массивной позолоченной рамы.
— Кто все эти люди? — удивленно спросила великая княгиня.
На картине была изображена сцена… тайного совета? Интерьеры старинные, дворцовые, в стиле барокко. Изображенные люди — в роскошных мундирах и придворных нарядах.
За длинным вытянутым столом, словно на «Тайной вечере» да Винчи сидели восемь человек: семеро мужчин и одна белокурая женщина. Женщина — в центре стола, по правую руку от нее четверо вельмож, по левую — еще трое. Она показалась мне знакомой.
Все они сидели на фоне еще одной картины, изображавшей какую-то грандиозную батальную сцену Петровских времен. Только вот баталия… Я был готов поклясться, что художник изобразил магическую битву.
По столу, за которым заседали женщина и вельможи, были разбросаны какие-то серебряные предметы. Сначала мне показалось, что посуда, но, приглядевшись, я увидел элементы… оружия.
— Очень странное полотно, — сказал отец.
— Это фотография очень важной картины, — пояснила Шереметева. — В натуральную величину она гораздо больше, так что здесь не разобрать всех деталей. Но главных героев, думаю, вы узнаете.