Корпус
Шрифт:
– И значит, все записи просмотрят? – испуганно спросила Светлана Андреевна.
– А ты как думала, Светка? – неожиданно ленивым тоном произнесла Елена Александровна и не спеша налила себе чаю. Потом бросила пару кусочков сахара и так же медленно принялась размешивать. – Это же такие дела! Шум на весь Корпус! Моментально пришлют комиссию. И пожалуйста, Глобальная Проверка. Всех на просветку потащат. И нас, и обслугу, и объектов.
– Их-то зачем? – вздохнула Марва и хрустнула сухариком.
– То есть как зачем? – удивилась Елена Александровна.
– Да жалко их. Дети же все-таки.
– Ну ты даешь, тетя
– Как это стереть? – удивилась Светлана Андреевна. – Они ведь живые!
– А вот так и стереть, – снова усмехнулась Елена Александровна, – как ластиком. Вжик-вжик – и нету. Вы, милые мои, подумайте лучше о том, как бы и нас за компанию не того… вжик-вжик.
– А что, могут?! – охнула Светлана Андреевна.
– А то нет! – вздохнула Елена Александровна. – Забыла, где находишься? Это тебе не как раньше, тут церемониться не станут. У них Великие Цели, что им какие-то Светка, Ленка, Машка?
– Как же так? – Светлана Андреевна готова была разрыдаться.
– А вот так. Между прочим, нас никто сюда насильно не тянул. Знали, на что идем. И чем рискуем, тоже знали, Денежки, они ведь нигде легко не достаются.
– И что же нам теперь делать? – дрожащим голосом спросила Светлана Андреевна.
Костя вдруг вспомнил, какая она была на обеде. И странности эти все, и лицо в красных пятнах. Сейчас, наверное, у нее такое же лицо. Конечно, отсюда не разглядишь, но ведь и так ясно.
– Ну, пока еще можно кое-чего сделать, – устало произнесла Елена Александровна. – Во-первых, мне кажется, Старик должен знать о его настроениях. Нечего их укрывать.
– Откуда же он узнает? – удивилась Светлана Андреевна. – Он же на собрания наши не ходит. Мы ведь кто для него – нижнее звено, мелочь рыбья.
– Значит, нужно сделать так, чтобы узнал, – слегка раздраженным голосом, точно разговаривая с глупым ребенком, проговорила Елена Александровна. – В конце концов, можно же сигнализировать.
– А это как? – удивилась Светлана Андреевна.
– А вот так, лапочка ты моя. Мы, трое Наблюдательниц, пишем Сумматору письмо. Не по служебным каналам, а личное. Так, мол, и так. У Воспитателя Второго Ранга Латунина нездоровые настроения… Тут надо кое-чего перечислить. Просим разобраться. Вот и все.
– А дальше?
– А дальше подписи. Мы же не анонимку лепим. Себе дороже.
– Но зачем же так? – испуганно спросила Светлана Андреевна. – Может, не стоит подписываться? Мало ли… Вдруг Сумматор встанет за Петровича? Говорят, они чуть ли не друзья. Нас тогда с дерьмом смешают.
– Эх, Светочка-деточка, – зевнула Елена Александровна, – не знаешь ты жизни. Комиссию-то пришлют в любом случае, что по анонимке, что так. Ты думаешь, письмецо наше сразу на стол к Сумматору ляжет? Его сперва прочитают те, кому по должности положено. Так что без комиссии не обойтись. И так или
– Что-то ты, Ленка, очень уж уверена, что Петровича в преступники зачислят, – задумчиво произнесла Марва.
– А как же иначе? – Елена Александровна хмыкнула, – как же иначе? Комиссии свою работу показать надо? Что же это за такая комиссия, которая ничего не вскрыла? Это раз. Во-вторых, они там тоже побоятся. А вдруг потом окажется, что Петрович и впрямь наворотил делов? Получается, они прохлопали? С них же за такое шкуру спустят. Так что верняк, девочки.
Елена Александровна хлебнула из чашки, потом произнесла:
– Впрочем, ты, Светка, можешь не подписывать. Я разве заставляю? Только смотри, узнает о твоих подвигах комиссия…
– Нет-нет, Елена Александровна, – затараторила Светлана, – вы меня не так поняли. Я не отказываюсь, я как все!
– Ну вот, это уже другой разговор, – удовлетворенно хохотнула Елена Александровна. – А ты как, тетя Маша?
– Ох, девчонки, – вздохнула Марва, – я даже прямо не знаю. Не нравится мне что-то ваша затея.
– Наша затея, – строгим голосом поправила ее Елена Александровна. – Можно подумать, ты насчет Петровича была не в курсе. Сама же говорила: "Видала я таких прытких…" Ведь говорила же? Стало быть, знала. Если что, мы со Светкой на тебя ссылаться будем. И получится, что ты знала и не сигнализировала. То есть выходит пособничество. Кстати, сколько тебе здесь осталось, тетя Маша? Год? А потом обратно под солнышко, да с кучей денег? Разве не так? Всего год – и дома. Внуков увидишь. Ведь ради них-то и нанималась. Ты подумай, тетя Маша, стоит ли рисковать?
– Ну что с тебя взять, – вздохнула Марва, – подпишу. Только зря ты это, Ленка, делаешь.
– Не зря, тетя Маша, – обиженно, и в то же время с какой-то затаенной гордостью сказала Елена Александровна. – Я, если хочешь знать, не о себе только думаю. Я и вас со Светкой вытягиваю. Подруги все же. Жалко вас. Работаете в Системе, а ни хрена в ней не смыслите. Ладно. Завтра не спеша, на свежую голову текстик составим. А сейчас давайте чай пить. Сколько времени-то? – она бросила взгляд на стенные часы. – Скоро уже смена заступает, Людка с Наташкой. Кстати, слыхали? Наташка заявление подала – внеочередной отпуск ей нужен. С чего бы это?
– Да нам-то какое дело? – ляпнула Светлана Андреевна.
– Ну, не скажи, Светка, – задумчиво протянула Елена Александровна. – Мало ли что. Я чего думаю, девочки, – заговорила она чуть тише, – другие тоже кой-чего почуяли. В смысле Петровича. Унюхали, что события надвигаются. Вот и торопится Наташка поскорее в отпуск, пока не началось. Так что нам торопиться надо, чтобы наш сигнал первым зафиксировали. Кто первый, тому и доверия больше. Вот так-то.
…Костя устал уже стоять неподвижно. Он жалел, что сразу не вернулся в палату. Теперь они подумают, что он подслушивал. Однако не стоять же так всю ночь. Что-нибудь он Наблюдательницам сочинит. Не в первый раз.