Коррекция
Шрифт:
Телохранитель проводил Самохиных до поста охраны и вернулся, а они пешком поднялись на второй этаж и зашли в квартиру.
– Ну и кто опять загнулся, что у тебя похоронное настроение? – спросила Лида, с помощью Алексея освобождаясь от шубы. – Последний раз что-то похожее было, когда бразильцам пришлось воевать.
– Плохие дела, малыш, – сказал он. – Пошли в гостиную, расскажу. Давай сядем на диван. Я тебе начну плакаться, а ты меня будешь жалеть.
– Что-то действительно серьезное? – встревожилась Лида. – Начинай уже, чего тянешь!
– Решили все-таки выяснить, куда делись китайцы.
– И что?
– И ничего. Нет больше китайцев. Отправили в Китай дальний разведчик. Он шел на двадцати километрах, но освещение уже неплохое,
– Думаешь, зараза? – тихо спросила Лида.
– Очень похоже, – мрачно сказал Алексей. – Помнишь, я тебе говорил о китайских сюрпризах? Похоже, что они вывели какую-то дрянь, применили ее против индийцев и подцепили сами. Обычно в таких случаях всегда стараются разработать вакцину, а уже потом применять. Видимо, действительно какая-то молниеносная дрянь, если они ничего не успели сделать.
– А зачем взорвали разведчик? На такой высоте ничего не должно быть.
– Когда убедились в отсутствии живых, его опускали на малые высоты, – пояснил Алексей. – Поэтому решили не рисковать. Слушай дальше. Это было три дня назад.
– И ты молчал! – укоризненно сказала Лида.
– Никто ничего толком не знал. А вчера отправили второй аппарат, на этот раз в Индию.
– И там то же самое?
– Угадала. Только с поправкой на то, что почти нигде нет снега, поэтому все прекрасно видно. Представляешь себе полтора миллиарда тел? Хотя нет, их там на двести миллионов больше. Теперь понятно, почему никто не отозвался по радиосвязи: некому было отвечать. Теперь нам в Юго-Восточную Азию вообще соваться нельзя. В ближайшее время обследуем с воздуха всех соседей Индии и Китая. В Австралию, кстати, сообщили и в первый раз удостоились благодарности.
– И что думаешь делать?
– Пускать это на самотек в надежде, что все как-нибудь само уляжется до тепла, нельзя. Если это бактерии, они, может быть, и передохнут, да и то не факт. А если вирусы? Поэтому отправим в Тибет микробиологов. Развернем там стационарную микробиологическую лабораторию и построим городок под куполом. Будут выходить только в легких скафандрах, поэтому риск прихватить заразу минимальный.
– Неужели все вот так вот взяли и померли от какого-то вируса? – с недоверием спросила Лида. – В том же Тибете есть изолированные общины...
– Если человек загибался достаточно долго, сотни миллионов зараженных могли далеко разбежаться. Да и не все они погибли от заразы. Там и междоусобица была, и атомные удары и голод с холодом. Будем работать и надеяться, что заразу просто некому распространять, или что она потеряет силу. И попробуем найти средство борьбы. Иначе нам останется только воззвать к нашему покровителю, чтобы сделал еще одну попытку. И не с нами: у меня на второй заход просто не хватит сил. Если подумать, то эта зараза тоже результат нашего с тобой вмешательства в историю. У вас китайцы до такого не додумались.
– Да, – кивнула Лида. – Я бы тоже не смогла второй раз. Проще взять пистолет Сталина и застрелиться. Вряд ли мы с тобой такие уникальные, найдет себе кого-нибудь другого. Я вообще думаю, что, возможно, мы с тобой у него не первые.
– Зря я тебе это рассказал, – обнял жену Алексей. – Все равно помочь ничем не сможешь, будешь теперь только волноваться и переживать.
– И ничего не зря! У нас с тобой все в этой жизни поровну. Ты и дальше держи меня в курсе своих дел. А то мне из тебя все приходится вытягивать. Что у нас с эмигрантами?
– Поток европейцев усиливается. Начинают
– А кому-нибудь еще будем помогать? У нас же еще есть возможности. Ты вроде хотел помочь аргентинцам.
– После того как наша помощь Бразилии обернулась войной, я уже хочу осторожнее. Помогать с реакторами поздно, они их просто не успеют построить. Хотя мы могли бы это сделать и сами. За пару рейсов «Ковчеги» перебросят все, что нужно для сборки реактора, а эту работу мы сейчас делаем за два-три месяца. Только ведь энергия это еще не хлеб и мясо, нужно много всего сделать, а времени у них мало. Я не хочу, чтобы мы за кого-то вкалывали. Кроме того, потеряно время, и аргентинцы успели проесть большую часть продовольствия, теперь их грибы с хлореллой не спасут, а для той же курятины нужно еще развернуть производство БВК и делать корма. Спасать взрослых я не хочу. Здесь за нас отбор беженцев ведут голод, холод и грабители. Мы сами отсеиваем очень немногих. А как делать выбор там? Опять брать детей? Не сильно хочется, но можно. Только желательно, чтобы они вышли на нас сами. А они не выходят. Получается, что мы будем навязывать свою помощь. Когда я с предложением насчет спасения детей еще до их войны обратился к президенту Боливии, тот сразу же стал нас в чем-то подозревать, а потом начал торговаться. А сейчас мы вообще себе плохо представляем, что там творится. Резервов у нас для них примерно десять миллионов. Вроде и много, но на самом деле это ерунда, даже для численности уцелевших. Поэтому я сам к ним соваться не хочу. Ведь никто не ставил перед нами задачи спасти как можно больше людей. Вспомни вашу Россию. Ее руководство ни к чему заранее не готовилось, но смогло так организовать и направить людей, что спасло почти все свое население, да еще и кучу эмигрантов в придачу. Думаешь, другие так не смогли бы? Каждая страна, имевшая в резерве трехлетний запас продовольствия и развитую экономику, смогла бы сама без посторонней помощи сохранить свое население. А что мы видим? Ни организации, ни порядка, ни желания засучить рукава и вкалывать ради будущей жизни. Проедают продовольствие, пытаясь продлить жизнь и все! А самые хитрожопые еще стараются отнять его у соседей. Сильно размешивать такими наш народ я не хочу. Если иммигрантов будет мало, мы их научим жить по-нашему. А если их будет много, да еще наберем дерьма, то учить будут уже они. Так у вас и получилось.
– Через три недели исполнится год со дня взрыва. Надо бы на это как-то отреагировать.
– Уже рассматривали на правительстве. Решили, что вывесим траурные флаги, я выступлю с речью и объявим минуту молчания.
– Надо бы пообещать, что построим монумент памяти погибшим, – предложила Лида. – Для этого можно даже слетать в Штаты и привезти несколько тел. Любой американец будет считать делом чести почтить память похороненных. Ведь это могут быть и его близкие.
– Молодец, – одобрил Алексей. – Так и сделаем, только позже. Сейчас просто не успеем. Слушай, возьмешь все в свои руки? Заодно напишешь речь для выступления, она у тебя будет получше, чем у моих референтов.