Корректировка 2.0
Шрифт:
– Тебя ищут, – сообщила мне Ева с тревогой в голосе.
– Кто? – удивился я. – И с какой целью
– Не знаю, – покачала она головой, – просто чувствую интерес… какие-то люди… сели в Махачкале… – она напряглась, – …один из них идет сюда.
– Ну что ж, – сказал я, надевая через плечо планшет, – бежать мне некуда, значит, надо действовать на опережение
* * *
Эдику было поручено осмотреть хвост поезда. Задание, в общем-то не сложное, вагоны сплошной плацкарт, купейные были в голове состава.
Он, неспеша прошелся по вагонам вглядываясь
Оп-па, последний вагон оказался «спальным». Неприятно, придется заглядывать во все купе, типа, ошибся.
Заглянуть, однако ж не вышло. Едва Эдик переступил порог тамбура, дорогу ему преградила проводница. Эффектная, надо сказать, женщина.
– Куда? – поинтересовалась она.
Эдик остановился, с интересом разглядывая её.
– Кореша ищу, – доверительно сообщил он, – где-то здесь едет.
– Нет здесь твоих корешей, – бескомпромиссно сообщила проводница. – Давай разворачивайся, топай, как у вас говорят, до хазы! Шляются тут всякие, а потом у людей вещи пропадают.
Чего это она так кипешует? – удивился Эдик. Прикид у него был вполне приличный, типа, тихим фраером подъехал. Для вояжа в столицу солнечного Азербайджана он надел выходные, темно-серые шкары-клеш, из английской материи, пошитые у козырного Махачкалинского портного Яши Шпильмана за сто пятьдесят два рубля, бежевую нейлоновую рубашку прямиком из Японии, вычищенные (как уверял Шпильман, английские) колеса сияли, как у кота яйца. Морда, правда, малость покоцанная, ну так шрамы украшают мужчину. К тому же, почти все проводники поезда Баку – Ростов были куплены жуликами Северного Кавказа с того самого дня, когда он стал курсировать на этом участке дороги. Ах да, вагон-то пристяжной, тетка видать из Питера, не въезжает в обстановку.
– Мадам, – вежливо сказал Грек, разглядывая выдающиеся стати собеседницы, – меня несколько удивляет ваша ажитация, и довольно обидные ваши слова проистекают из уст такой роскошной женщины, мечты поэта. Что вас так насторожило в моей располагающей внешности?
И тут он увидел, что из дальнего купе вышел парень и направился прямо к ним. Одного взгляда Эдику хватило, чтобы опознать фраера с листовки, зрительная память у него была прекрасная.
Парень, меж тем, поравнялся с ними, поздоровался с проводницей, та разулыбалась в ответ.
– Разрешите? – обратился он к Эдику. Тот посторонился, и парень вышел в тамбур. Грек для виду, перекинулся с проводницей, заметно смягчившейся после его льстивых речей, парой незначащих фраз, кинул цветистый комплимент и поспешил за фраерком. На ходу обдумывая мысль, что к этой козырной биксе стоит подкатить яйца.
Выйдя из тамбура, Грек увидел парнишку уже в другом конце вагона. В ресторан наверно собрался, рассудил Эдик поспешая следом. Заскочил в тамбур и чуть не налетел на него.
Фраер стоял и нахально улыбался, рядом была, невесть откуда взявшаяся,
– Привет! – сказал фраер и Грек увидел, направленный ему прямо в лицо, ствол маленького, черного, будто игрушечного пистолетика.
Щелкнуло. Болезненный укол в шею и мир опрокинулся.
* * *
Я подхватил парня под мышки и прислонил к стене, чтоб не упал. Ева положила ладонь ему на лоб и замерла секунд на двадцать.
– Ясно, – сказала она, убирая руку. – Эдуард Греков, кличка Грек… кстати, он и на самом деле грек по национальности, фамилию дали в детдоме… вор-карманник, возраст – девятнадцать лет. В поезде их пятеро. Цель – воровские гастроли в Баку. Получили дополнительное задание, при нахождении тебя в поезде, сообщить местному криминальному авторитету.
Она извлекла из нагрудного кармана его рубашки сложенный вдвое листок и передала мне.
Развернув, я узрел свою физиономию. Качество неважное, но как видим, опознать вполне возможно.
– Что будем делать, выкинем его из поезда? – поинтересовалась фея, – как кота?
– Дал же бог, такую жестокую напарницу, – усмехнулся я, – остальных четверых тоже выкинешь?
Она развела руками.
– Алягер-ком-алягер…
– На войне, как на войне, – перевел Кир и добавил, – умничает.
– Брысь, морда рыжая!
– От такой слышу!
– Это и будет палево, – подвел я итог, – всем заинтересованным лицом сразу станет ясно, что я в этом поезде был. Поступим по-другому, как всегда, – я достал инъектор, – превратим врага в друга.
* * *
С Эдиком мы расстались лепшими корешами. Я заяснил ему, что Кацо ссучился и лег под ГБ. Что с гэбэшниками у меня терки, и они меня ищут, но не хотят светиться и действуют, через братву. Что никакого общака я не брал – это сучий навет, чтоб натравить босоту на честного бродягу.
– Кто ты по масти? – спрашивал Грек, потирая саднящую после инъекции шею. Я отвечал, что по масти я «один на льдине», но воровских традиций придерживаюсь с должным уважением и на легавых никогда не пахал. Домушничал в Питере и обнес хату одного сытного бобра-цеховика, а барыга оказался повязан с какой-то шишкой из Комитета. Вот гэбисты по беспределу и запустили парашу, что я скрысятничал воровские деньги, чтоб свои же меня и кокнули.
Эдик слушал пургу, которую я ему загонял и кивал с понятием. Прямая инъекция наноботов, взаимодействуя с нейротоксином от иглы, действует кумулятивно – за пару минут достигается полный контроль над разумом реципиента. Так что внимал он каждому моему слову, как божьему откровению.
– Падлой буду, Гриня, если выдам тебя, чтоб мне сдохнуть! (обязательно сдохнешь, – промурчал Кир, – с этим у нас не заржавеет). Он пообещал разузнать всё на мой счет, среди братвы и попросил не выходить из купе до самого Баку, не дай боже, кто-то из его корешей увидит меня и опознает – придется их убить. И на перроне, как-нибудь замаскироваться – вдруг меня и там искать будут.