Корреспондент Рива Блюм 2
Шрифт:
Мэнцзяна*- непризнанная автономия Внутренней Монголии, сохранившая верность Цинской династии.
Северного Китая*- пекинское правительство чжилийских милитаристов, которые на тот момент являлись преобладающей силой в центральном правительстве в Пекине в 1920 -1924 годах. Лидеры клики неоднократно возглавляли пекинское правительство. После поражения анхойской клики и серии побед над армией милитариста У Пэйфу, Северный Китай признал Цинскую династию и власть императора Пу-И.
Рабочий день генерал Чечель начинал по обыкновению с просмотра газет.
Просматривал бегло, иногда цепляясь глазами за передовицы, иногда - прочитывая колонку происшествий и политические обзоры. И только потом приступал к прочтению накопившейся служебной корреспонденции и к рутинным делам.
– Едва Чечель приступил к стопке газет, раздался телефонный звонок. Дежурный офицер коротко доложил, что на проводе господин Покотилов.
– Соединяйте, - вздохнул генерал.
– Сергей Петрович, рад приветствовать вас в ранний час. Уже на службе?
– Поднакопилось дел, времени не хватает все разгрести,- натянуто хохотнул Чечель.
– Вы, Алексей Дмитриевич, смотрю, тоже ранехонько поднялись?
– До Густава Флобера мне далеко,- ответил старик Покотилов, - вы, кстати, знаете, как он работал? В пору работы над романом 'Госпожа Бовари' Гюстав Флобер обычно придерживался следующего распорядка дня: сон с четырех до десяти утра. С десяти до полудня он просматривал газеты, корреспонденцию, выпивал стакан холодной воды, принимал горячую ванну и беседовал с маменькой.
– С маменькой...
– Что? Не расслышал?
– Я говорю, это так мило - беседовал с маменькой...
– А? Да...Так вот. В полдень Флобер слегка перекусывал и выпивал чашку горячего шоколада. Затем следовала часовая прогулка, и ещё в течение часа Флобер давал уроки. С трех дня до семи вечера писатель читал. Ещё два с половиной часа уходили на ужин и разговоры с маменькой. Наконец, в половине десятого вечера писатель садился непосредственно за свою литературную работу, которая продолжалась пять с половиной часов, до четырех до утра. Такого распорядка Гюстав Флобер придерживался с 1851 по 1856 год, пока шла работа над романом 'Госпожа Бовари'.
– Откуда у вас столь глубокие знания о Флобере?
– Увлекался им в свое время, интересовался творчеством. Ну да ладно, черт с ним, с Флобером...Как полагаете, наши заокеанские и европейские конкуренты тоже уже не спят?
– Думаю нет.
– сказал Чечель.
– Вот и я думаю, что уже нет. А мы? Точнее так - а вы, генерал?
– Кое-какие шаги уже предпринимаются.
– Это хорошо.- удовлетворенно сказал Покотилов, - Я вам, генерал, на всякий случай один вариантик перспективный подобрал. Для ваших служебных витийствований.
– Что за вариантик?
– Я вам собрал нечто вроде небольшого досье на одного человечка. Внимательно изучите, подумайте, каким образом можно его использовать в нашем общем деле. Статский советник, служил, как и я, по министерству финансов, одно время занимался железнодорожными концессиями. Сейчас крутит какие-то гешефты с японцами по части нефтеперевозок. Связи - солидные. Даже в Государственном Совете...
– Ого!
– Да, ого...На днях прибывает в Мукден через Харбин из Владивостока для встречи с японской торгово-промышленной делегацией по вопросу организации нефтепоставок с Сахалина. Там, кажется, еще каким-то боком американцы и цинские манджуры присутствуют. Ну да это и хорошо. Туману больше. Вы, генерал, заезжайте-ка ко мне в офис, заодно и пообедаем.
– В офисе пообедаем?
– Ох, не люблю я этого американизма - офис, офиса, в офисе. А что делать? Приходится шагать в ногу со временем, отказываться от приятных слуху доморощенных старомодных
– Чечель промолчал, закуривая.
– Молчите? Плечами пожимаете? Ладно. Часика в три вас устроит? У меня в офисе?
– Вполне устроит, Алексей Дмитриевич.
– Вот и ладно. До встречи.
17 января 1934 года.
Харбин.
Штаб-квартира Покотилова на Большом проспекте снаружи выглядела более чем скромно. Не было даже вывески, а вестибюль скорее походил на подъезд многоэтажного дома с дорогими апартаментами. Мрачный охранник, с окладистой казачьей бородой, по-видимому из отставных чинов Корпуса Охранной Стражи КВЖД, оказавшийся сразу за массивными стеклянными дверями, указал Чечелю на конторку в глубине вестибюля, и генерал направился туда. Миловидная девушка за барьерчиком вопросительно взглянула на него.
– Что вам угодно?
– У меня назначена встреча с господином Покотиловым. На три часа дня.
– Ваши имя и фамилия?
– Она заученно улыбнулась.
– Это обязательная процедура?
– спросил Чечель несколько раздраженно.
– Да.
– В случае со мной эту обязательную процедуру лучше пропустить и справиться сразу: либо у господина Покотилова, либо у его помощника.
– Сейчас я позвоню его личному помощнику. Присядьте, пожалуйста.
– несколько обескураженным, обидчивым тоном, заявила девушка. Чечелю даже показалось, что она тихонечко всхлипнула.
Он буркнул что-то примирительное в знак благодарности и взял со стеклянного столика 'Файнэншл таймс', лежавшую там вместе с разными публикациями для дельцов. Краем глаза Чечель продолжал наблюдать за девушкой и полагал, что она делает тоже самое -наблюдает и изучает его, ожидая ответа по телефону. А еще больше- изучает его потрепанный, облезлый кожаный портфель, совершенно не контрастирующий с "сэлфриджской" внешностью генерала.
Портфель и в самом деле выглядел удручающе. Местами кожа на нем отслоилась и смотрелась так, будто портфель только что драли харбинские бродячие собаки с Мацзягоу. Портфель был дорог Чечелю прежде всего как талисман, служивший ему верой и правдой уже больше десяти лет, и как память о блестяще проведенной в свое время контрразведывательной операции по изъятию некоторых важных бумаг из личного архива министра иностранных дел Польши князя Сапеги. В том числе - проливающих свет на загадочную гибель лорда Китченера на крейсере "Гэмпшир" и пропажу золотых слитков на десять миллионов фунтов стерлингов, находившихся на борту крейсера, шедшего в Россию. В том числе - части секретной переписки лорда Керзона относительно вопроса о восточных границах Польши, вернее, той ее части, в которой обговаривались некие финансовые условия содействия лорда в решении вопроса в польских интересах. 'Наверняка пытается угадать, какие у меня могут быть дела со стариком Покотиловым, пардон, с великим человеком, финансовым правителем всего Крайнего Востока. Интересно, кто я в ее глазах - банкир, нефтепромышленник, а может, просто авантюрист или, того хуже, нищий, ищущий благорасположения ее всесильного патрона?' - подумал генерал.
Чечель непроизвольно улыбнулся. Бедняжке придется попотеть, чтобы сделать вывод...
'А девица-то по всей видимости, в Харбине недавно...Выговор не местный. Кожа белая...Из России? Кой черт ее сюда принесло?'
– Алексей Дмитриевич ожидает вас, - ослепительно улыбнувшись, прощебетала девица и положила на рычаг телефонную трубку.
Чечель почувствовал, что она слегка ошарашена тем приемом, который ему оказывают наверху и одновременно отметил некоторую .
– Спасибо, - Чечель не торопясь сложил газету, положил аккуратно на стеклянный столик.