Корреспондент. Фантасмагория
Шрифт:
Кизомба, кизомба… что еще за кизомба такая, почему я не интересовался раньше? Когда она сказала, что собирается записаться на танцы, я махнул рукой – это не для меня. Со временем пришлось посмотреть на ютубе на этот разврат. Боже, они трутся друг об друга грудью, ее колено у него между ног, а движения-то, движения… да это половой акт какой-то! И куда я раньше смотрел? Вот тебе и «смотри в оба»!
Если ваша женщина записалась на танцы без вас, ждите, скоро вырастут рога. А почему, собственно, я не записался? Ведь она предлагала! Представить себя с вертлявой задницей? О, нет! Это не мое! Лучше пойду на тренажеры, сгоню жирок, потягаю тяжести. Да я ножи бросаю в дерево с одиннадцати метров! Штангу жму 110 килограмм! А надо было смотреть
Впрочем, мужчина всегда во всем виноват сам. Никакая женщина не уйдет, если ты во всем пытаешься соответствовать ее вкусам. А если не во всем… Холодок стал между нами веять как-то сам собой. Когда из всей поездки в Прованс она вспоминала только то, какие красивые были цветочки у гостиницы, а от номера с плохим видом поначалу расплакалась так, что пришлось менять на другой, – тогда меня это насторожило.
Следующая поездка во Флоренцию лишь усугубила мои опасения. Там, где сама природа создана Богом, чтобы увековечить эту красоту на холсте, она вспоминала лишь еду. Где и как мы вкусно поели. Это, конечно, хорошо, но, родная, как насчет природы, наша поездка в Пистойю на свежий воздух, ночевка в домике фермера?! Собственноручное приготовление пиццы! Нет, лишь меню в каком-то городском ресторане было удостоено запечатления в новеньком айфоне, который я ей подарил. И то потому только, что каким-то дурацким смешным словом там назывался один из десертов – «дурилло»! Возможно, она не могла высказать того, что видит, того, что понимает? Сидели же мы с ней подолгу на террасе гостиницы, разглядывая холмы Тосканы с дымкой на горизонте… И, право слово, я больше смотрел на нее, чем на эти самые холмы. Тогда мне казалось, что она родилась в этом пейзаже.
Было еще одно, что возводило между нами препятствие. Она, как переходящее красное знамя, нравилась всем мужчинам. Меня это настораживало, а ее нисколько. Она считала это своим естественным атрибутом – нравиться мужикам. Так как она постоянно ходила на массаж или фитнес, или курсы английского языка, рассказы о постепенно сходящих с ума массажистах, инструкторах и преподавателях заполняли наш досуг. Я сам живо интересовался, как тот старый индус-массажист, который хвалится своей женой и детьми, еще не перевозбудился от усердного массирования?
– О, да! – отвечала она весело. – Как бы невзначай начал трогать мою грудь. То локтем заденет, то рукой проведет.
– А что преподаватель по английскому, тот шотландец на Чистых прудах?
– Начал вдруг на меня орать сегодня, что я не могла ответить на вопрос правильно. Затем оставил меня после занятий, долго извинялся, краснел, в итоге признался в любви.
Все это вызывало у меня веселье до поры до времени, а у нее легкую усталость и иронию.
Раздражало ее только, когда начальник на работе пялился на нее часами. Брали ее на работу легко, точно так же, как легко она ее теряла.
Ввиду некоторой неадекватности почти каждой красивой женщины, рано или поздно она допускала какой-нибудь непростительный ляп в финансовых документах, после чего на нее ополчалась вся женская часть того заведения, где она в данный момент работала. В одном месте она забыла вовремя сдать налоговую отчетность, просто выбросив ее случайно в мусорное ведро. В другом – в договоре приписала к цифре долга
У этого начальника с антиквариатом тоже была жена, которая и организовала для него этот бизнес. Продать какую-нибудь китайскую вазу раз в полгода за миллион рублей или ковер за полтора – вот и весь бизнес.
– Что же ты там делаешь? – интересовался я у нее.
– Занимаюсь финансовой отчетностью, бухгалтерией.
– Это я понимаю, но у вас почти ничего не продается! Какая бухгалтерия?
– Поэтому я и работаю 4 часа в день!
Удивительно, что при этом зарплату она получала почти такую же, как я. Что ж, меня это только радовало! Правда, почти все деньги она откладывала на какой-то загадочный мастер-класс по серфингу на Бали, куда так и не удосужилась съездить, со мной во всяком случае.
– Зачем тебе серфинг? – спрашивал я. – Ты же совершенно для него не подходишь! Там нужны тощие и жилистые, а ты девушка в теле – просто будешь смотреться смешно на этой доске и постоянно с нее падать!
– Я лучше тебя знаю, что мне надо! Не ломай мне мечту!
Видимо, она визуализировала себя вертлявой гимнасткой, хотя была Тициановой Венерой. Борьба с лишним весом шла у нее сурово, но до тех пор, пока она не приносила коробку здоровенных пирожных, каждым из которых можно убить человека, если хорошенько подсушить лакомство. Обычно это было до фитнеса или сразу после него.
– Сегодня я потратила восемьсот калорий, – говорила она, – мне можно.
Или:
– Сегодня я иду на фитнес, будут групповые занятия, так что мне нужно запастись калориями. – После чего половина пирожного исчезала в ее немаленьком рту. Где она брала эти гигантские пирожные – я не знаю, я таких никогда в жизни не видел, но каждый раз они были одни и те же: розетки с кучей крема и какой-нибудь клубникой посередине.
В общем и целом, вес ее или не изменялся, или колебался в обе стороны равномерно.
Работу, как я упомянул, она находила так же легко, как и теряла. Каждый раз начальники там были женатые «сусики», как она их называла. Это мужчины средних лет, добившиеся успеха в бизнесе, часто нацмены или мужья бизнес-леди и папиных дочек. Они не представляли большого интереса как самцы, так как находились под каблуками своих жен. Зарплаты, однако, они клали ей немаленькие.
– Вчера была в одном салоне, – рассказывала она, – сусик уставился на меня на собеседовании, какую зарплату вы хотите? Я говорю, это зависит от объема работы, на прошлой я получала 100—120… Он говорит, вы подумайте и скажите мне в следующий раз, когда ознакомитесь с делами.
Через неделю я спросил ее:
– Какую же зарплату тебе дали?
– Ну, я подумала и сказала, что вообще-то ездить очень далеко. Он предложил сто пятьдесят, я согласилась.
Я молча сглотнул слюну. Это кто-то говорит, что красивым женщинам не везет по жизни и трудно устроиться на работу?
Естественно, тут же начались претензии других дам, как например, главбуха, которая получала 80 тысяч, и коммерческого директора сети этих салонов, которая получала те же 150 тысяч. Должность Анжелы также была неопределенной. «Финансовый советник» – так она называлась официально, но фактически, она считала, что работала финдиректором или фиником, чем очень гордилась. Наконец, она добилась своего.