Коррозия, или Черный интернационал

Колычев Владимир Григорьевич

Степан уже растолковал пареньку-риелтору, что ему нужно делать. Объяснил, зачем им так нужно проникнуть в квартиру. Тот все понял правильно, согласился помочь, но на клавишу звонка давил неуверенно, трясущейся рукой.

Дверь в квартиру была самая обыкновенная – дерево, аккуратно обитое дерматином, открывалась внутрь, два замка – «англичанин» и «француз». Стандартный глазок, в поле обозрения которого попадал только риелтор. Беднягу всего колотило. А как он вздрогнул, когда из-за двери донеслось:

– Че надо?

Голос мужской,

с кавказским акцентом. Степан ощутил, как его кровь напиталась предбоевым азартом, сейчас каждая клеточка его тела будет жаждать смертельной схватки. Почувствовал он и естественный для данного случая страх. Это включился механизм самосохранения…

– А-а, здравствуйте… Это я, Максим… – пролепетал парень.

– Какой такой Максим?

Степан уловил настороженность в голосе человека, стоявшего по ту сторону дверей.

– Я… Я эту квартиру сдаю… Мне с Викой поговорить надо…

Или Степану в самом деле послышался щелчок взводимого курка, или это само провидение подало ему сигнал об опасности, так или иначе, он среагировал правильно – протянул к Максиму обе руки, схватил его за шиворот и рывком подтащил к себе. И в это время по двери, изнутри разрывая обшивку, забарабанили пули. Выстрелов не было слышно – видно, оружие с глушителем. Зато ухо резанул противный визг рикошета… Степан видел, как схватился за плечо Федот.

– Вот суки! – глянув на окровавленную ладонь, зло процедил он.

Его ранило рикошетом. Пуля лишь задела плечо. Рана несерьезная. Но Федота она разозлила всерьез.

Едва только стрелок за дверью затих, Федот выскочил на лестничную площадку и с разгона ударил в нее здоровым плечом. Стремительный рывок, ударная мощь могучего тела… Дверь не смогла выдержать этого поистине богатырского удара. Мало того, она сорвалась и с петель и с замков одновременно. И послужила Федоту щитом, под которым он пронесся по коридору до самой кухни. И если бы боевик не успел сойти с его пути, его бы размазало по стенке.

Но стрелок успел нырнуть в дверной проем комнаты. И когда Федот пронесся мимо, он снова выскочил в коридор, чтобы выстрелить ему в спину. Счет шел на мгновения. И если бы Степан продолжал оставаться в своем укрытии, он никак не смог бы помочь своему другу. Но он ворвался в квартиру вслед за Федотом и, когда показался боевик, не раздумывая, выстрелил в него. Пуля попала в шею – перебила шейные позвонки, разорвала кадык. Смерть была мгновенной…

Федот бросил дверь, быстро обследовал кухню, ванную. Никого. Степан осмотрел зал. Тоже пусто. И в шкафу никого. За портьерой тоже никто не прячется. Зато открыта балконная дверь… А ведь квартира находится на третьем этаже, это не так уж и высоко. При большом желании можно воспользоваться выходом через балкон.

– А где Феликс? – спросил Федот.

Но Феликса в квартире нет. Где он? Может, струсил?..

Степан выскочил на балкон и сразу же наткнулся взглядом на веревку, закрепленную на перекладине пожарной лестницы

и переброшенную через балконные перила. Веревка была натянута. Но к тому моменту, как он дотянулся до нее, резко ослабла… Он перегнулся через балкон, глянул вниз. Так и есть, какой-то чернявый парень только что отклеился от веревки и бегом направляется в сторону сквера. И это не паническое бегство, а скорее всего, заранее спланированное отступление. Но, так или иначе, у беглеца есть шансы уйти от преследования. Если, конечно, не принять экстренные меры.

Степан схватился за веревку, перелез через перила балкона.

Но еще до того, как повиснуть на веревке, он увидел, что наперерез боевику несется Феликс. Движения резкие, стремительные. Он летел как стрела. И у беглеца, казалось бы, не было шансов уйти от него. Зато был пистолет, который он выхватил, едва заметил Феликса. А расстояние между ними приличное, метров десять, не меньше. И у боевика есть время, чтобы нашпиговать пулями своего преследователя. А Феликс не сбавляет ход. Несется на свою погибель. Зачем-то выбрасывает вперед руку… Боевик тоже тянет к нему руку – целится в него из пистолета. Но выстрелить не успевает. Ствол почему-то вываливается из рук, голова вскидывается вверх, ноги прогибаются в коленях, руки расходятся в стороны как крылья. Он падает, валится на бок. Ногами сучит по земле…

Степан по веревке спустился вниз, рванул к упавшему боевику. Но Феликс опередил его.

Боевик оказался чеченцем, Степан мог догадаться об этом и без подсказки Феликса. Молодой парень, самое большее – лет двадцать пять. Из груди, ближе к правой ключице, торчала рукоять ножа. Вот зачем Феликс протягивал к нему руку. Он метнул нож в чеченца – с потрясающей точностью. Если бы он промахнулся, лежать бы ему сейчас самому на снегу с дырявой грудью…

Чеченец был жив. В глазах боль, нижняя губа закушена.

– Аиду взяли? – спросил у Степана Феликс.

Парень правильно сообразил, что из квартиры можно улизнуть через балкон. Поэтому не стал врываться туда вслед за Степаном, а пошел в обход дома. И это принесло результат…

– Нет Аиды.

Феликс схватил чеченца за грудки, рывком подтянул к себе.

– Где Аида?

Но чеченец лишь смерил его презрительным взглядом. Ни слова в ответ.

– Я спрашиваю, где Аида? – продолжал допытываться Феликс.

И снова в ответ тишина.

– Оставь его, – невозмутимо спокойно сказал Степан. – Он ничего не скажет…

– Нет, скажет! – свирепо прорычал Феликс.

– Я тебе говорю, оставь этого труса в покое!

Слово «трус» подействовало на чеченца как удар бича. Он метнул на Степана изумленно-растерянный взгляд. «Какой же я трус?!» – спрашивал он.

– Аида делом занята, – продолжал Степан. – А этот в теплой квартирке отсиживался…

– Да, наверное, вы правы! – Феликс окатил чеченца уничтожающим взглядом и отшвырнул его от себя. – Трус, он и есть трус…