Коррупция

Леонов Николай Иванович

Денис протянул ему чашку крепчайшего кофе, молча сел в кресло. Гуров посмотрел на хозяина так, словно ничего особенного не произошло, просто человек выпил лишнего и вот сейчас очухался, проснулся, но сказал совершенно неожиданное:

– А у тебя лучше, чем в вытрезвителе.

Он оттянул двумя пальцами рубашку, понюхал, покачал головой.

– В вытрезвителе? – удивился Денис.

Откуда ему было знать, какие эксперименты уже проделывались над сыщиком, что не так давно Лебедев отравил Гурова, так же вот облил спиртным и бросил бесчувственного у вытрезвителя.

– В ЛТП, что ли, устроиться, может, врачи помогут? – спросил Гуров, не желая возвращаться к действительности, начинать думать, решать, действовать.

Сыщик

устал, ему все надоело. Было себя очень жалко, хотелось покоя.

– Ты не знаешь, чего они ко мне привязались?

– Лев Иванович, кажется, вы первым начали, – не удержался Денис. – Там, на юге, кто полез в драку? Или я ошибаюсь?

Денис чувствовал, что сыщика загнали в угол, и, как опытный боец, знал: либо из угла нужно вырваться самому, либо тебя вынесут. Для того чтобы вырваться, нужна сила, а у мужчин сил прибывает от злости.

– У меня в молодости приятель был, боксом увлекался, однажды проиграл и жалуется: мол, я и на ногах уже не стою, а он, мерзавец, противник то есть, все бьет и бьет. Я молодой был, жестокий, спрашиваю: тебя на ринг хитростью заманили или насильно привели?

– Воспитываешь, – Гуров поднялся, взял со стула пиджак, начал проверять карманы, на месте ли документы, вытащил конверт. Осмотрел конверт на просвет, зачем-то понюхал, вынул фотографию.

Генерал при орденах и с дыркой во лбу, рядом подполковник, без орденов, зато с пистолетом. Сыщик не знал, что существует еще один снимок, где подполковник не лежит, а на полусогнутых ногах стоит над поверженным противником. «Но данной фотокарточки более чем достаточно, плюс у них имеется пистолет с моими „пальчиками“, – подумал он. – Значит, время давать или не давать честное слово прошло, все правила отменены, можно бить сапогом в пах и чувствовать себя героями. Вы хоть и жестокие, но, надо признать, умные и хитрые: собираетесь со мной работать, поэтому заботитесь о моей семье – доставили не домой…»

– Еще кофе, – сказал Гуров и добавил: – Пожалуйста. – Потом позвонил Рите, предупредил, что задерживается.

«Они убили Потапова, который стал опасен, а труп повесили на меня. Волину надоело изображать интеллигента».

Гуров взял протянутую ему чашку и сказал:

– Сядь и помолчи, сейчас сориентируюсь в пространстве и времени…

Волин сказал, что им мешает междоусобица, излишняя стрельба, а сам распорядился убить. Однако междоусобица и распри могут быть правдой. Они не могут обойтись без услуг профессиональных уголовников-исполнителей, но должны держать их в узде. В своем хозяйстве решили навести порядок, хотят использовать милицию, подполковника Гурова как руководителя. «Отдавая нам неуправляемых, взбунтовавшихся, организовать стройную систему, сложить пирамиду из взаимосвязей и беспрекословного подчинения. Элита и среднее звено относятся, как выразился Референт, к разряду „неприкасаемых“. И чтобы я не вырвался из-под контроля, они накинули мне на шею петлю, и свободный конец веревки держат в своих руках. Петля? Проверим, насколько она прочна. Пистолет, из которого совершено убийство, с моими отпечатками и фотографии на столе прокуратуры? Плюс оповестят прессу, сегодня журналистов хлебом не корми, дай изобличить милиционера. Как же нам удалось посеять в людях такую нелюбовь, что их радует, когда сотрудника органов отдают под суд? Преступления совершают крестьяне, рабочие, интеллигенты, чиновники, партийные функционеры. Но изобличить милиционера – самое сладкое. В общем, если дело дойдет до крайности и подтасованные улики выплывут на свет божий, особо разбираться со мной не будут, уничтожат. Конечно, в „работе“ Референта есть слабые места, однако, прежде чем я оправдаюсь, меня выкинут отовсюду, откуда можно человека выгнать. Кто же во мне не усомнится, кто поверит сразу? Генерал Турилин, полковник Орлов, оперативники из отдела. Не все, далеко не все, – поправил себя Гуров. – Кто не любит, завидует, кому поперек стою – не поверят, даже обрадуются. Но не только оперативники,

даже генерал ничего сделать не сможет. У нас не шахта, забастовку не устроишь. Сейчас я могу рассчитывать только на сыщика Гурова, петлю следует порвать, а видимость ее существования оставить. Так. Теоретическую базу я подвел, остался „пустяк“: воплотить ее в жизнь. Как?

На месте убийства присутствовали как минимум двое, скорее трое. Один держал, – и Гуров непроизвольно потер локти. – Ведь я однажды уже испытал такую хватку. Прошлым летом, во время моего „похищения“ спортсменами. Олег Веселов. Не слишком ли просто? А сколько у них может быть доверенных парней такой недюжинной силы? Веселова следует проверить».

Гуров взглянул на Дениса, который развалившись в кресле, читал «Огонек».

«Вернемся к убийству. Один стрелял. Эфенди? Скорее всего. Зачем Волину впутывать в рискованную историю лишних людей? А раз без лишних, то и фотографировал лично Руслан Алексеевич Волин. Если это так, то это вторая серьезная ошибка Волина». И Гуров неожиданно вслух запел:

– Ошибка резидента… Ошибка Референта. Понимаешь, Денис, – сказал он удивленному хозяину, – пока человек живой, он не покойник, а жизнь любого человека состоит из находок и потерь, поступков правильных и ошибок.

– Ты философ, Лев Иванович.

– Это точно, – согласился Гуров. – Ты прошлым летом, помнится, хвастался, какие в спорте замечательные ребята выросли, как они переживают, что их порой с рэкетирами и мафией связывают. Было?

– На Веселова намекаешь? Паршивая овца. А среди вас?..

– И среди нас, – перебил Гуров. – Ты из тех ребят найди двух-трех надежных.

– А как определить? Я теперь пуганый, а в душу не залезешь…

– А в душу и не надо, люди этого не любят. Повстречайся, присмотрись. Сегодня люди достаток не скрывают, легкие деньги видно. Сколько бы человек ни зарабатывал, дай бог каждому поболе, но трудовые деньги – одно, ворованные – иное. Найди троих верных, смелых…

– Среди нас трусов нет, – перебил Денис.

– Хорошо, хорошо, – раздраженно сказал Гуров. – Ты не мальчик, от категоричных суждений воздержись.

И Гуров начал инструктаж, старался говорить коротко, конкретно. Приглушенно зазвонил телефон. Денис снял трубку.

– Слушаю.

– Добрый вечер. Передайте трубочку Льву Ивановичу.

Денис посмотрел на Гурова, чуть помедлил и спросил:

– Простите, вы какой номер набираете?

– Денис Сергачев?

– Ну?

– Скажите Гурову, что с ним хочет говорить Петр Николаевич.

– Какой-то Петр Николаевич, – Денис зажал ладонью мембрану, взглянул вопросительно.

Гуров взял трубку и сказал:

– Здравствуйте, Петр Николаевич.

– Я здравствую и жду тебя немедленно, – ответил Орлов и отсоединился.

– Профессионал, – Гуров тоже положил трубку.

– Кто это?

– Я же сказал, – Гуров помолчал, затем повторил: – Профессионал.

Глава 6

Как Гуров и ожидал, полковник Орлов был в кабинете один. Денис довез сыщика до Петровки быстрее, чем тот успел определить линию своего поведения. Ему было ясно одно: говорить следует только правду, но не в полном объеме. Он не имеет права брать друга и начальника в содельники, а врать бессмысленно.

Орлов не делал вид, что чем-то занят, сидел, слегка навалившись на стол, опираясь на сцепленные в замок ладони. Когда Гуров сел, Орлов кивнул и тяжело вздохнул:

– Рассказывай.

– В квартире я был, но кто стрелял – не видел. Его должны были убить.

Орлов оглядел Гурова, прищурился:

– Хлороформ?

– Да.

– Кто тебя пригласил?

– Ты же знаешь.

– Руслан Алексеевич Волин. Он прикрыл деньги Лебедева.

– С тобой приятно работать.

– Приятно, мать твою, рыбу ловить и грибы собирать! – сорвался Орлов. – А в дерьме и крови валяться, тебя, сукиного сына, из канализации вытаскивать – отвратительно!