Корсары. Легенда о Черном Капитане
Шрифт:
Рассказывали что даже взойдя на плаху, пираты иногда «блеснув» напоследок, разбросав толпе свои умопомрачительные одеяния – бриджи из малиновой тафты, дублеты с золотыми пуговицами и бархатные рубашки, разукрашенные кружевами. Питер помнит свое изумление когда обычно скромный капитан Джон сошел на Тортуге с корабля. Перед ним был шикарный господин носивший атласный камзол ярко-алого цвета, богато расшитый золотыми цветами, и шляпу с большим красным пером. На шее у него висели массивная цепь с бриллиантами и огромный алмазный крест. Общую композицию завершали два пистолета, заткнутые за пояс, и абордажная
На утро второй недели рейда, когда он расхаживал вдоль борта, окрик с марса вырвал его из размышлений. Когда капитан подошел к наветренному борту и стал всматриваться на юго-запад, Питер пошел за ним и остановился рядом.
Несколько мгновений он думал, что глаза его подвели, глядя на грозную стену туч, поднимавшуюся от горизонта до неба; туча неслась на них со скоростью лавины в темном ущелье.
– Идет буря… Свистать всех наверх!
На корабле начался аврал: все сворачивали паруса и разворачивали корабль, чтобы нос «Золотого куста» смотрел в бурю. Ветер налетел так быстро, что экипаж не успел выбрать шкоты бом-брам-стеньги и кливера.
Буря накинулась на «Обрученный с ветрами», ревя от ярости, и наклонила корабль так, что зеленая вода залила палубу по пояс человеку. Поток подхватил Питера и мог бы унести за борт, если бы он не успел ухватиться за снасти.
Бом-брам-стеньга и кливер лопнули, и на полминуты корабль наполовину погрузился в воду. Море ворвалось в открытые люки, а снизу слышались грохот и треск: груз сместился, и некоторые переборки не выдержали. Воздух так заполнился белой пеной, что Питеру показалось, что он тонет, хотя его лицо было выше воды. Его ослеплял белый туман.
«Обрученный с ветрами» медленно выпрямился под тяжестью окованного свинцом киля, но оснастка и такелаж корабля были разорваны в клочья и щелкали на ветру. Часть рей сломались и свисали, колотясь о мачты. Грузно накренившись под тяжестью попавшей в трюм воды, «Обрученный с ветрами» потерял всякое управление, его несло ветром.
Задыхаясь и отплевываясь, наглотавшийся воды и промерзший до костей Питер с трудом дотащился до трапа наверх. Оттуда он зачарованно и с ужасом смотрел, как мир вокруг растворяется в серебряной пене и взбесившихся зеленых волнах, покрытых длинными полосами пены.
Двое суток ветер не прекращался ни на мгновение, а волны с каждым часом делались все выше, так что, казалось, они встают выше мачт, обрушиваясь на корабль.
Полузатонувший корабль с трудом поднимался им навстречу, и волны с потоками пены били о палубу. Двое привязанных рулевых пытались удерживать корабль против ветра, но каждая волна перехлестывала через их головы. На второй день все на борту были совершенно истощены и близки к границам выносливости.
Шторм гнал корабль с голыми мачтами, и земля с подветренного борта подступала все ближе, хотя рулевые силились отвести корабль от берега. К исходу второго дня из темноты послышался гром прибоя, словно грохот орудий; с каждым часом тревога нарастала: корабль несло на скалы.
На рассвете третьего дня сквозь туман и пену проступили темные угрожающие очертания земли, утесы и рваная береговая линия всего в лиге за движущимися горами серой яростной воды.
Питер брел по палубе, цепляясь за мачты и снасти при каждой новой волне.
Морская вода лилась ему с волос на лицо, заполняя рот и нос. Кто-то остановил его – позади стоял Серебряный в сбитой набок зюйдвестке. Задыхаясь он бросил Питеру:
– Я знаю этот берег. Знаю, что там впереди.
– Нам нужно Божье благословение, чтобы удержаться на этом курсе, – крикнул Питер в ответ. Ветер не выпускает нас из пасти.
– Да вряд ли Иегова благословит нас, грешников! Может лучше Дэви Джонса попросить? – выдал полузаглушенную ветром шутку Джон.
– Ром, сахар, патока, пряности, – раздраженно ворчал Джон, водя пальцем по строчкам. – И какой нам здесь от них прок? С тем же успехом мы могли бы возить уголь в Ньюкасл! А дальше еще хлеще. Полотенца, сукно, пуговицы, ленты, ножницы, столовые ножи, кружки оловянные, котлы медные луженные… Черт побери, кто мы? Вольные добытчики или старьевщики какие-нибудь занюханные?! – Он в ярости швырнул на стол гусиное перо: – Разве за этим я вступил в Береговое братство?! – Думал ли я, что придется рисковать собственной шеей ради каких-то пуговиц, иголок, скверного сукна, мешков с сахаром и нескольких дюжин бочонков с виски и ромом?
А хуже всего, что получим мы за него, в лучшем случае, половину, а то и четверть того что оно стоит. Что поделаешь, – притворно вздохнул Джон и развел руками, – оскудело нынче Карибское море на настоящую добычу. И я вам честно и открыто заявляю, что избрал корсарскую стезю не для того, чтобы довольствоваться жалкими крохами! – Он сочувственно посмотрел на заволновавшихся пиратов и добавил: – Держу пари, что и вам неохота подставлять головы под пули и ядра за жалкие гроши, которых и на выпивку не хватит. Золото, серебро, драгоценные камни – вот то единственное, ради чего стоит выставить на кон жизнь. А там уж… как повезет. Пан или пропал. Я так считаю. А вы?
– Ясное дело! В самую точку! Слушайте, слушайте! Говори, Джон!~ Что делать-то надо? – послышались из рядов разноголосые выкрики.
– Да ты не кипятись, кэп, – примирительно сказал Харвуд. – Есть у меня одна мыслишка. Думаю, братья, не отправиться ли нам в Ост-Индию, к берегам Малабара? В Индии нас ждет богатая добыча – там торговцы так и шныряют, а флотов хороших почитай и нет – ни у местных царьков ни у белых людей. Тем более им не до того – там все перегрызлись друг с другом – англичане, португальцы, французы – да еще Великий Могол. Так что им будет не до нас и мы добудем немало жемчуга, золота и пряностей. Кроме того, мы сможем передохнуть на Мадагаскаре, где, как рассказывал братец Джаспер можно вольготно жить джентльменам удачи.