Кортни. 1-13
Шрифт:
Судьба улыбнулась, послав ему тот самый прилив, о котором говорил Вилабджи, но волна уже покатилась вспять, о чем предупреждал мудрый индус.
Маниоро и Ишмаэль ждали у входа в магазин. Первым делом Леон расплатился с ними.
— Что ты собираешься делать с деньгами? — спросил он у Маниоро.
— Куплю три коровы. А что еще, бвана?
Масаи покачал головой — как можно задавать такие глупые вопросы? Для людей его племени единственным настоящим богатством был скот.
— А ты, Ишмаэль?
— Отошлю деньги моим женам в Момбасе. — Жен у Ишмаэля
Усадив в машину Маниоро и Ишмаэля, Леон поехал к казармам КАС. Бобби Сэмпсон с грустным видом сидел за кружкой пива в офицерской столовой. Увидев друга, он заметно ободрился, а когда Леон вернул долг за «воксхолл», пятнадцать гиней, обрадовался настолько, что угостил его пивом.
Из расположения полка Леон направился к скотному рынку на окраине города.
— Маниоро, я хочу отослать корову Маме Лусиме — в благодарность за ее помощь со слоном.
— Такой дар — обычное дело, — согласился Маниоро.
— Никто не разбирается в скоте так, как ты.
— И это правда, бвана.
— Когда выберешь коров для себя, подыщи одну и для Мамы Лусимы.
Подарок обошелся ему еще в пятнадцать фунтов, поскольку Маниоро отбирал только лучшее.
Напоследок Леон вручил масаю холщовый мешочек с серебряными шиллингами.
— Это для Лойкота. Если будет держать связь со своими друзьями и передавать сведения мне, получит еще много таких мешочков. А деньги пусть прибережет и тогда сможет в скором времени купить себе хорошую корову. Иди и возвращайся поскорее. У бваны Самавати есть для нас много работы.
Маниоро погнал коров по разбитой дороге, что вела к Рифтовой долине. У первого поворота он обернулся и крикнул:
— Жди меня, брат! Я вернусь через десять дней.
Закончив с делами, Леон возвратился в клуб за Перси Филипсом. Охотник отдыхал в кресле на широкой веранде с видом на залитую солнцем лужайку и пребывал в весьма скверном настроении. Выглядел Перси соответственно: налитые кровью глаза, растрепанная борода и помятое, как и мундир, в котором он провел ночь, лицо.
— Где тебя, черт возьми, носило? — проворчал он и, не дожидаясь ответа, поднялся и поковылял к тарахтящей и чихающей сизым дымом машине. Правда, увидев бивень, на котором восседал Ишмаэль, охотник заметно подобрел. — Слава Богу, он еще у тебя. А где второй?
— Мы продали его нечестивому Вилабджи, — объяснил Ишмаэль, взявший за привычку упоминать своего хозяина во множественном числе.
— Мошенник! Держу пари, он тебя надул, — пробурчал Перси, забираясь на переднее сиденье.
Всю дорогу старый охотник молчал и заговорил только перед самым лагерем. — Вчера вечером у меня был разговор с твоим дядей Пенродом. Пришла телеграмма из американского госдепартамента. Бывший президент Соединенных Штатов прибывает сюда через два месяца со всей своей свитой на борту роскошного германского лайнера «Адмирал». Будет большое сафари. Нам нужно подготовиться.
Припарковались у палатки-столовой. Перси потребовал чаю.
— Доставай записную книжку и карандаш, — бросил он Леону.
— У меня их нет.
— Запомни на будущее — это предметы первой необходимости. Более даже важные, чем ружье и пузырек с хинином. У меня есть лишние в библиотеке. Вернешь после следующей поездки в город.
Он отдал соответствующие распоряжения слуге, и через пару минут Леон приготовился записывать.
— Прежде всего, что будет представлять собой это сафари. Кроме президента, приедут его сын, парень примерно твоего возраста, и гости, сэр Альфред Пиз, лорд Крэнуорт и Фредерик Селоус.
— Селоус! Человек-легенда! Я зачитывался его книгами. Он, должно быть, теперь старик.
— Вовсе нет! — отрезал Перси. — Сомневаюсь, что ему больше шестидесяти пяти.
Леон собирался сказать, что шестьдесят пять — весьма преклонный возраст, но поймал предостерегающий взгляд Перси и, поняв, что темы возраста лучше не касаться, дал задний ход.
— А, ну… тогда он еще довольно молод, — поспешно добавил он.
Охотник кивнул и продолжил:
— Президент берет с собой пятерых охотников. Те, кого я хорошо знаю, это Джадд, Каннингем и Тарлтон. Все отличные ребята. С ними будут, наверное, и ученики. Кроме того, насколько я понял, приедут человек двадцать натуралистов и таксидермистов из Смитсоновского института, который частично спонсирует сафари. Я спросил насчет журналистов и прочей братии, но Пенрод говорит, что президент их присутствия не допустит. Как-никак два срока в кресле отсидел, научился ценить прелести частной жизни.
— Значит, журналистов не будет? — уточнил Леон.
— Как же. Эти твари что тараканы. Американская «Ассошиэйтед пресс» намерена прислать целую команду. У них свое сафари. Будут следовать за нами и при каждой возможности отправлять репортажи в Нью-Йорк. Чума на все их дома.
— То есть в нашем сафари будет человек тридцать. Да еще багаж, экипировка, припасы…
— Именно так, — усмехнулся Перси. — Судя по предварительным расчетам, из Нью-Йорка отправят около девяноста шести тонн груза. Остальное купят на месте. А это еще пять тонн соли для сохранения образцов и трофеев плюс корм для животных. Груз из Америки вышлют заранее, а значит, у нас будет время доставить все с побережья и разделить поклажу на части из расчета шестьдесят фунтов на одного носильщика.
— Сколько ж им потребуется лошадей? — поинтересовался Леон.
— Всю добычу планируется перевозить на лошадях. Президенту понадобится караван голов в тридцать, не меньше. В этом вопросе я полагаюсь на тебя. Считай, что лошади — твоя обязанность. А чтобы ухаживать за ними, найми надежных грумов. — Перси помолчал. — И конечно, на тебе два автомобиля. Они всегда должны быть наготове. Я хочу использовать их для пополнения припасов и подвоза продуктов к местам стоянки.
— Вы сказали, два автомобиля? Но у вас только один.