Корзина желаний
Шрифт:
– А, так ты от Милгая Арсина? Принес ответ?
Вийон поспешно кивнул, даже не сообразив поначалу с чем соглашается и за кого себя выдает – просто уцепился за свой единственный шанс. Чуть позже пришло осознание: названное имя принадлежало одному из известнейших астрологов Дангилаты, потомку семьи звездочетов, вот уже несколько поколений оказывавших услуги богачам и аристократам на Первой улице Звезд. Ужас сковал внутренности Вийона. Что будет, когда все раскроется?
– Иди за мной.
Внутри домик Нориса Белтарида оказался не слишком чистым и чрезвычайно захламленным. Норис скупился на слуг и, конечно же, ничего не убирал сам. Повсюду громоздились пыльные емкости – стеклянные, глиняные и металлические – некоторые из которых были пусты, другие же заполнены мутными жидкостями; бутыли, колбы, горшки и мешки с сухими ингредиентами, образцы минералов, щипцы, трубки, измерительные приспособления, а также многочисленные
Оставив Вийона в комнате, охранник вышел – по тяжелым шагам, заставлявшим отчаянно скрипеть старую лестницу, стало ясно, что он поднимается на второй этаж. В комнате, где оказался Вийон, также были закрыты ставни (а одно из окон дополнительно еще и закрыто небольшим шкафчиком), но огонь в камине, не смотря на летнее время, был разожжен и в его свете Вийон смог осмотреться. Висящий над огнем закрытый котелок иногда издавал булькающие звуки вкупе с приторно-соленым запахом, подобного которому Вийон не встречал никогда: что бы не варилось в этом котелке, это точно была не похлебка. На стенах, в местах, не занятых полками или шкафами, висели бумажные и пергаментные листы с таинственными изображениями, сразу показывающими, что хозяин сего дома не чужд высокому искусству науки и магии. Глаза Вийона быстро привыкли к полутьме; заинтересовавшись изображениями, он подошел ближе, стараясь не наступить при этом на какую-нибудь колбу, ржавый прибор или пакет с реагентами.
На одном из листов был изображен вписанные в круг человек с шестью ногами и шестью руками, при том лишние конечности в местах, примыкающих к телу, не соседствовали с показанными на первом плане, а вырастали из тех же самых мест, словно принадлежали другим людям, стоявшим за первым, либо же изображали различные положения одних и тех же рук и ног. В теле человека присутствовали также странного вида круги и звезды – восемь общим числом, если большой кристалл, расположенный немного пониже горла, считать за один из этих звездчатых кругов – или же семь и один, если не считать. Звездчатые круги были связаны между собой линиями, и когда Вийон отвлекся от рисунка человека и сосредоточил внимание только на линиях и кругах, он вспомнил, что нечто подобное как-то палочкой на земле нарисовал Айнри Тозол и объяснил ему, что это – изображение семи душ, или семи тел; при том, поскольку Живой Алмаз, являясь вместилищем высшей из душ, сам не является душой, а Лийт, в свою очередь, будучи высшим и вечным, не может быть никак обнаружена – эти два звездчатых круга считаются за один. Две пары сфер были расположены слева и справа от Живого Алмаза, занимавшего место в центре верхней части человека: Анк и Тэннак – слева, а Тобх и Келат – справа. Тела бессмертия и магии, и судьбы и разума, соответственно. От Живого Алмаза, Тэннака и Келат линии тянулись к сфере в районе пупка – это была Шэ, сфера жизненной силы. Между ногами, ниже паха, располагалась сфера, называемая Холок – последняя из семи человеческих душ, наиболее плотная и инертная, соответствующая плотскому миру. Тонкий и не по-детски серьезный голос Айнри вспомнился вдруг Вийону с такой точностью, словно прозвучал над ухом в эту самую минуту, а не шел из прошлого двадцатипятилетней давности: «Душа не содержится в теле, само тело – это лишь одна из душ, наиболее грубая и видимая лучше других.» Тогда, в прошлом, Вийона поразило это утверждение, поскольку оно все переворачивало, заставляя совершенно иначе смотреть на известное, но удивление длилось недолго, будучи непоседливым, как все дети, он быстро забыл об этих словах, вернувшись к своим обычным играм и занятиям. Но сказанное осталось где-то в глубине – затем, чтобы неожиданно и не к месту всплыть сейчас, в доме, куда Вийон пробрался обманом, в ожидании хозяина, который сразу же разоблачит его. Сказанное жило в нем все это время, и было вспомнено и осознано лишь сейчас, спустя долгих двадцать пять лет.
Вийон перевел взгляд на другой рисунок. Тут у него никаких особенных воспоминаний не возникло, но, как и всякий ильсильварец, он сразу понял, что изображено и с кем ему предстоит иметь дело. Линии на пергаменте также складывались в изображение человека, и в его тело также были вписаны звездчатые круги – но куда более крупные и числом всего лишь три. Над и за головой человека, словно нимб, сияло благое Солнце, в середине груди находилась Луна, а в паху, словно клякса или многоногое насекомое, чернело Светило Тьмы, Горгелойг. Рисунок
Под этим рисунком был еще один, частично скрытый пергаментом с Космическим Человеком – Вийону захотелось подойти ближе, приподнять и рассмотреть его хорошенько, но в этот момент он услышал тяжелые шаги наверху, и поспешно отступил назад. Харбус грузно спускался по скрипучей лестнице, но когда закончил свой путь, то не вошел в гостиную, а двинулся куда-то еще. Вийон ждал, но ничего не происходило. «Может быть, хозяин дома сейчас занят и он велел охраннику вернуться к своим обязанностям, а сам подойдет позже?» – Подумал Вийон. Он вновь сделал несколько осторожных шагов среди бутылей, минералов и реагентов и приподнял край пергамента.
На третьем рисунке также были изображены Луна, Солнце и Горгелойг, но на этот раз расположение Светил было уже иным. Луна – где-то вверху, совсем крошечная, окруженная линиями и цепочками таинственных знаков, казалась скорее декорацией или частью орнамента, а не основным элементом картины. Солнце и Горгелойг располагались слева и справа, напротив друг друга, и каждое из светил окружали вытянутые кольца с надписями и значками. Некоторые из кругов пересекалась друг с другом, а в месте пересечения находилось изображение города в кольце крепостных стен. Город отбрасывал длинную тень, а общая композиция была построена таким образом, что круги, исходящие от Солнца, захватывали тень города, а сам город оказывался захвачен кругами Горгелойга. Всюду было множество значков и надписей, как идущих вдоль кольцевых линий, так и находящихся рядом с изображенными объектами, но хранимый ими смысл, конечно же, остался сокрыт от Вийона. Ах, если бы он мог читать! Буковки эти, складывавшиеся в слова, наверняка могли бы раскрыть смысл странной картины. Почему город, означающий, вероятно, человеческий мир, принадлежит Горгелойгу, а тень от города – Солнцу? Ведь должно быть наоборот, не так ли? Конечно, можно было заподозрить Нориса, держащего у себя дома, не только в лекханитстве, но и в чернокнижии, однако в целом странный рисунок не производил явного негативного впечатление. Предвечные прародители богов и людей были расположены симметрично, имели равный размер и влияние, и явного преимущества ни того, ни у другого заметить было невозможно.
– Что же это значит?.. – Пробормотал Вийон.
И едва не грохнулся на пол, потеряв равновесие, прямо на все эти хрупкие колбочки и бутылочки, когда сухой голос за его спиной произнес:
– Это значит, что тени порождаются светом, когда свет вступает во взаимодействие с вещью – и в то же время сама вещь порождается тьмой, вступающей во взаимодействие с тенью. Эти два процесса не совершаются один за другим, а происходят одновременно, и были таковыми всегда, по крайней мере с тех пор, как возникло само время и началось бытие тварного мира. На первый взгляд может показаться, что симметрии между тенью и вещью никакой нет, и вещь куда более реальна и необусловленна, чем зависимая от нее тень, но это не так. Вещи не более реальны, чем тени, и тени не менее реальны, чем вещи – то и другое есть лишь образ, который смешивающиеся действия Изначальных принимают для наших глаз и ума.
Стараясь ничего не разбить, едва удерживая равновесие от неожиданности и волнения, Вийон медленно повернулся и увидел в нескольких шагах от себя пожилого мужчину с короткой бородой и всклоченными волосами. На лице мужчины были очки с темными стеклами, которые можно было приподнять наверх, самих очков при этом не снимая. Облачен мужчина был в некогда добротную, а теперь довольно замызганную разного рода красителями и химикалиями, одежду, поверх которой находился плотный кожаный фартук. Руки его были облачены в такие же плотные темные перчатки, при том одну из них он снял, пока просвещал Вийона, и готовился снять вторую.
– П-п-простите… – Едва выговорил Вийон, краснея и более всего желая немедленно провалиться сквозь землю. Как же хозяин дома мог подойти к нему так внезапно и незаметно? Вероятно, он спустился по лестнице вместе с Харбусом, поэтому Вийон и не услышал его шагов, и не вошел в комнату сразу, отвлекшись на что-то еще, возможно – отправившись на кухню давать указания служанке. Дверь в гостиную открывалась без скрипа, а ковер на полу скрыл его шаги.
– Ничего, – великодушно отмахнулся алхимик. – Стремление к знанию не зазорно, а наоборот похвально, даже в том случае, если оно пробуждается в человеке низкого происхождения, необразованном и грубом.Симметрия двух Светил образует известное нам бытие, а Луна не включена в эту систему потому, что этот источник силы гораздо слабее двух других Изначальных, и, вдобавок, силы ее ограничены Солнцем после известной всем войны богов в древнее время.