Кошачьи врата : Преданья колдовского мира. Кошачьи врата
Шрифт:
Она слышала алчность в его голосе. Может, эта алчность послужит ей защитой. Видрут позаботится об её безопасности. По той же причине, по которой он будет заботиться и о Сиббальде Ортисе.
— Зачем же ты тогда захватил меня, если у тебя добрые намерения? Если ты слышал мой разговор с капитаном, то знаешь, что я пошла бы на это добровольно.
Он рассмеялся.
— Думаешь, эти сухопутные полулюди отпустили бы тебя? Три четверти колдуний погибли, собственная Мудрая Женщина тоже в могиле, и они не отдали бы тебя, даже если Дар
Ну, да это неважно. Тебя с радостью примут, когда ты вернёшься, узнав тайну Устурта. Если, конечно, захочешь вернуться.
— Но откуда ты знаешь, что в Устурте я буду стараться ради тебя?
— Потому что не захочешь, чтобы самкам отдали капитана. Они не очень-то добры к пленникам.
В словах его слышался страх, который он тщетно пытался подавить.
— К тому же, если ты не будешь нас слушаться, мы просто уплывём и оставим тебя в Устурте на всю жизнь. Туда не ходят корабли. Долгая жизнь и никого твоего племени рядом… Подумай об этом, девушка.
Он немного помолчал, потом добавил:
— Заключим сделку, девушка, и поклянёмся, что будем выполнять её условия. Ты договариваешься с ткачихами, мы отвозим тебя назад в Раннок или куда захочешь. Мы даже можем высадить с тобой капитана. Никому не будет причинено вреда. Мы даже выделим тебе часть шёлка. Ты сможешь тогда купить себе весь Раннок с окрестностями и стать хозяйкой крепости.
— Ещё одно… — Дайрин с содроганием вспомнила Вэка. — Твои люди не должны касаться меня. Ты ведь знаешь, что в таком случае происходит с Даром?
Когда Видрут ответил, в голосе его звучала угроза, хотя нацелена она была не на неё.
— Все знают, что Дар покидает женщину, которая разделила ложе с мужчиной. Никто тебя не потревожит.
— Да будет так, — ответила она с внешним спокойствием, которое ей трудно было сохранить. — У тебя есть тот кусок шёлка? Мне он нужен, чтобы узнать побольше.
Она услышала, как скрипнула дверь её тюрьмы. Когда всё стихло, она принялась за исследования. Каюта была совсем маленькой; у стены полка, стул, как будто привинченный к палубе и больше ничего. Заключили ли капитана Ортиса в такой же каморке? И как сумел Видрут отстранить капитана? То, что она узнала о капитане Сиббальде Ортисе во время их короткого разговора, заставляло думать, что с ним нелегко справиться врагу.
Когда Видрут вернулся и положил ей на руки шёлковую ленту, Дайрин спокойно сидела на стуле.
— Узнавай, что сможешь, — сказал он. — Если ветер будет нам благоприятствовать, через два дня пути мы достигнем Устурта. Пищу, воду, всё, что захочешь, тебе принесут, и стражник будет следить, чтобы тебя не тревожили.
Держа в руках мягкий шёлк, Дайрин сосредоточилась. Никаких иллюзий относительно Видрута у неё не было. Для него и остальных она всего лишь орудие. Она слепа, поэтому, несмотря на все эти разговоры о Даре и силе, он её недооценивает. С ней
Дайрин сознательно отгородилась от мира, закрыла уши, чтобы не слышать скрипа снастей, плеска волн, закрыла нос для многих неприятных запахов. Снова её «зрение» направилось внутрь. И девушка «увидела» голубые руки (которые, вообще-то, совсем не руки), занятые тканием. Материал не был одноцветным, он переливался яркими чистыми красками, для описания которых у неё бы не нашлось слов.
Теперь Дайрин попробовала заглянуть за эту ткань и увидеть станки. У неё сложилось впечатление высоких тёмных стоек. И это не гладкое оструганное дерево. Нет, поверхность неровная. Это же деревья, растущие деревья!
Руки — теперь нужно сосредоточиться на двигавшихся руках ткачих.
Но в этот момент раздался стук в дверь, нарушивший сосредоточенность девушки. Раздражённая, она повернула голову к двери каюты.
— Войдите!
Снова скрип петель, стук обуви, запах просоленной кожи, запах мужчины. Вошедший беспокойно откашлялся.
— Леди, вот еда.
Дайрин отложила ленту и протянула руки: неожиданно она почувствовала голод и жажду.
— С твоего разрешения, леди, — он сунул ей в правую руку кружку, поставил на другую ладонь чашку. — Вот здесь ложка. У нас только корабельный эль, леди, и похлёбка.
— Спасибо, — ответила она. — И как же тебя зовут, моряк?
— Ротар, леди. Я ношу щит без герба, и я не настоящий моряк. Но так как другого ремесла, кроме войны, не знаю, это дело так же хорошо, как всякие другие.
— Но в этом ты всё же сомневаешься, — Дайрин, поставив кружку на палубу, зажала её меж своими изношенными сандалиями. Потом мягко взяла моряка за руку и попробовала прочесть. Девушке подумалось, что она не должна упускать возможности больше узнать о подчинённых Видрута; она чувствовала, что Ротар совсем не то, что Вэк.
— Леди… — произнёс он очень тихо и быстро, — говорят, ты разбираешься в травах. Почему бы тогда В ид руту не отвести тебя к капитану? Что за странная быстрая болезнь его поразила?
Человек, руку которого держала Дайрин, был тоже молод. И в нём не было желания обманывать.
— Где лежит капитан? — тоже негромко спросила она.
— В своей каюте. Он в лихорадке и бредит. Как будто околдован и…
— Ротар! — резкий крик от двери. Рука, которую она держала, резко высвободилась. Но она успела почувствовать прилив страха.
— Я пообещал, что тебя не будут тревожить! Этот щенок приставал к тебе? — спросил Видрут.
— Вовсе нет, — Дайрин сама удивилась тому, какой у неё спокойный голос. — Он был очень добр и принёс мне еды и воды, я в этом нуждалась.
— А теперь — прочь! — грубо приказал Видрут. Девушка услышала, как за Ротаром закрылась дверь. — Что же ты узнала, девушка, из этого куска шёлка?
— У меня было мало времени, лорд. Дай мне больше. Я должна изучить ткань.