Кошачий коготь II
Шрифт:
Змей аккуратно приблизился к Яну, увлеченно изучающему стены, и ткнул его одной из голов в спину. Парень повернулся и удивленно взглянул на Дахака. Тот зашипел, и второй головой махнул на теплый оранжевый свет, идущий из глубины пещеры. Ян кивнул, и пошел в указанном направлении.
Подходя ближе к оранжевому свету, он разглядел длинный прямоугольный стол из темного дерева, поверхность которого изготовлена из изумрудного мрамора. С трех сторон от стола находились стулья на изогнутых ножках с круглыми мягкими сиденьями цвета морской волны и высокими треугольными спинками. Во главе стола сидел Мо и сосредоточено
Сверху на камине стояли большие песочные часы, закрепленные между изумрудных ручек. Белый мелкий песок, едва задевая стеклянные стенки, шустрой струей бежал вниз, наглядно показывая, как быстротечно время.
Оказавшись в помещении, Ян увидел остальных членов совета за столом. Гелиодор и Линдбергия сидели справа от Пишачи, а Цианея расположилась напротив них. На стуле рядом с Сиреной устроился Фавн с обожженной половиной лица. Он о чем-то говорил, а присутствующие внимали его рассказу.
– С последнего нападения на Фавнов прошло более двух месяцев. Тогда, с интервалом в несколько дней погибло трое. И судя по тому, что у всех были отрезаны хвосты - это дело рук браконьеров.
– Но больше нападений не происходило?
– уточнил Гелиодор.
– Нет.
– покачал головой Фавн.
– Во всяком случаи в Старом лесу. А что происходит за его приделами нам не известно.
Существа продолжали говорить не обращая внимание на Яна. А он тем временем изучал пространство. Внимания парня привлекли детально выполненные каменные статуи людей, среди которых были мужчины, женщины и даже несколько детей. Высокие и низкие, молодые и старики, стройные, поражающие изяществом линей и рыхлые с обвисшем пузом и дряблой кожей. Каждая скульптура кардинально отличалась от следующей. Они замерли в разных позах и имели непохожие уникальные очертания. Но все изваяния объединяло одно и то же выражение сожаления на лице и неподдельный ужас в глазах.
Ян как завороженный рассматривал скульптуры. Страдания, навечно запечатленные в их образах пробирали до мурашек.
– Они все Пишачи. Те что уцелели.
Неожиданно раздавшийся за спиной мягкий мурлыкающий голос заставил Яна вздрогнуть. Обернувшись парень обнаружил, что помещение опустело, и он остался наедине с Мо.
– Думаешь они все еще живы?
– спросил Ян.
Мо пожал плечами и, обведя статуи грустным взглядом, сказал:
– Много веков мой род заперт в камне. А я не могу снять с них проклятье. И даже не знаю, что было бы лучше: чтобы они были все еще живы или обрели покой. Но я все еще надеюсь, что однажды найду способ освободить их. И поэтому я верю в то, что они живы.
Ян тяжело вздохнул и осторожно произнес:
– Ты что-то чувствовал, когда был заперт в камне?
Пишачи задумался.
– И да, и нет. Сложно сказать однозначно. Я был словно в глубоком сне. Иногда я слышал голоса, но не мог разобрать слов. А бывало я ощущал прикосновения. Настолько легкие и невесомые, что не всегда было понятно на самом деле это происходит или мне просто кажется. Случалось, я видел сны или просто бредил наяву. А периодически я чувствовал знакомые запахи. Но
– Но тебе не было больно или страшно?
– задал вопрос Ян вновь вглядываясь в искривленные гримасой ужаса лица скульптур.
Мо нахмурился, будто силясь вспомнить.
– Возможно. Но точно не знаю. Находясь в камне все эмоции переплетаются в один спутанный комок. И нельзя точно определить, что именно чувствуешь в тот или иной момент.
Немного помолчав Пишачи добавил:
– Но я хорошо помню, что испытывая отчаянье и безысходность. Я не верил в то, что смогу когда-нибудь выбраться.
Парень посмотрел на Мо и широко улыбнувшись ответил:
– Понимаю тебя. Я тоже не верил в то, что когда-нибудь искренне пожелаю освободить злобного Пишачи выбравшегося из самых глубин ада.
Мужчины весело рассмеялись. Но очень быстро оба стали серьезными.
– Стая хочет твоей смерти.
– сказал Мо.
– Всегда кто-то хочет моей смерти. Мне не привыкать.
– небрежно отмахнулся Ян.
Пишачи кинул укоризненный взгляд на него.
– Ситуация очень серьезная. Стая Первой звезды происходит из первых оборотней, появившихся на земле. Они заселяют западную часть Старого леса чуть ли не с момента его образования. Они принимали активное участия в сражениях в Смутные времена. И все обитатели Старого леса относятся к ним с уважением.
– Ну, я понял.
– кивнул Ян.
– Они крутые старые волки у которых лучше не вставать на пути.
Мо многозначительно покачал головой.
– Можно и, так сказать. Но дело не только в этом. Эрид - вожак стаи, старый прожженный волк. Он не бросает слов на ветер. И он дал тебе неделю. Если ты не сможешь выполнить его условия, то и ты, и Карат погибнете.
Ян потупил взгляд в пол.
– Я не знаю, как найти того, кто убивает волков. Это могла бы быть группа браконьеров. Но только тела разобраны на запчасти. Браконьерам такая работа не интересна. Возни много, а выхлоп маленький. Значит это кто-то из существ. Но кто?
Пишачи развел руками.
– Я знаю двух людей, которые способны на подобное. Но один из них мертв, а второй это ты.
Ян закатил глаза.
– Я не делал этого.
– Знаю.
– кивнул Мо.
– Иначе, Карат бы не поставил на тебя свою жизнь. Но то, что очевидно для "Кошачьего когтя", не имеет значения для стаи Первой звезды. Им нужно наказать хоть кого-то. А ты отлично подходишь на роль козла отпущения. Бывший браконьер, с особой жестокостью убивший многих существ.
– Как я могу кого-то найти, если даже примерно не понимаю кого искать?!
– вышел из себя Ян.
Мо нахмурился и тихо произнес:
– Послушай, волки давно живут на земле. И они всегда были сами по себе. Они не признают чужаков. Но между "Кошачьим когтем" и стаей Первой звезды заключено соглашения мира, по которому Старый лес разделен между видами. Волки заселяют западную часть, остальные существа южную и восточную. Они не нападают на нас - мы на них. А гарантом мира являются Зелигены, которые следят за безопасностью Старого леса и подают сигнал в случаи угрозы. Но сейчас волки гибнут, а Зелигены не могут обнаружить кто на них нападает. И стая все чаще высказывает свое возмущение. Это ставит соглашение о мире в шаткую позицию. Понимаешь?