Кошачий мёд: книга экзистенциальных новелл
Шрифт:
Сын вопросительно посмотрел на него, не выдержал и засмеялся во всю глотку, засмеялся, хрипло кашляя, и отец. Они смеялись вместе и, через отчаяние очистившись, поднялись и зашагали назад – в город людей. А Кай остался, его путь вел на другую сторону.
***
На другой стороне реки был сумеречный темный лес. Кай долго и опасливо брел по нему, пока не вышел на темную проселочную дорогу. Кот зашагал по ней, он привык ходить человеческими тропами – возле них всегда была пища и легче было
В это время по дороге домой возвращался водитель, он был пьян и не беспокоился об этом, потому что не мог причинить вреда на этой дороге никому, кроме себя самого. Его пикап вилял из стороны в сторону, а из окон неслась громкая музыка.
Кай слышал шум, но не обратил на это никакого внимания, он устал, он был полностью расслаблен.
В этот момент пикап снова занесло. Водитель услышал визг, машину тряхнуло.
Человек проехал еще немного, остановился и вышел из машины. Он поморщился, увидев окровавленное тело кота.
– Извини, приятель, – пробормотал он и выкинул тело Кая на обочину.
Эпилог
– Сестра, скажи, почему ты оставила меня так рано?
– Ты и сам неплохо справился, – рассмеялась Герда. – Разве я не права?
– Да, но мне не хватало тебя.
– Со мной ты бы учился очень медленно и, возможно, ничего бы не понял.
– Я и так почти ничего не понял, а если и понял что-то – это лишь жалкие крохи истинного знания.
– К тому же, – продолжила Герда, словно не слышала последнего замечания, – это была игра пространства, ты ведь не мог ожидать своей смерти, вот и я не могла. Но она пришла вовремя, всегда вовремя.
– Всегда вовремя, – улыбнулся Кай.
Перед ним стоял изящный горшочек – фигурка в форме кота, именно такой кот, каким он был в жизни, только без всех царапин, с целым ухом. Это была изящная кошачья ваза, передающая пропорции не очень точно, но вызывающая к себе какое-то непоколебимое доверие. В ней плескалась прозрачная золотистая, светящаяся сама по себе жидкость, терпкая и сладчайшая.
– Кошачий мед, – улыбнулась Герда.
– Да, – сказал Кай, – Вот он, немного я собрал за свою жизнь.
– Но и немало, – улыбнулась сестра.
– И что мне теперь с этим делать?
– Послушай сердце, оно подскажет, как распорядиться кошачьим медом.
– Сердце…
– Да, сердце.
– Послушай, Герда, я понял, что кошачий мед – он исходит прямо из сердца, что он вездесущ, скажи, почему…
– Тихо, сейчас не время для вопросов, сейчас время ответа, –
Кай помолчал, потом обнял сестру.
– Я люблю тебя, Герда.
– И я тебя, мой мудрый брат.
– И еще, Герда, я знаю, что делать.
Кай опустил руки в чашу, зачерпнул горсть меда и резко подбросил вверх – мед превратился в свет и разлетелся повсюду, достигая каждого кота во вселенной и не только кота – достигая каждого человека, каждое животное, растение, достигая сердец всех существ.
Мир утонул в золотистом сиянии.
Енотовый миф о конце и начале
Даня Гольдин
Внешний (Верховный) енот Енотх, вычесывая из меха на пузе крошки погрызенных галактик, обнаружил на глянцевом абсолюте своих ладошек два волоска: один был Черный, другой – Белый. Так познал Енотх, что полосат, и устыдился, и впал в великую тоску.
Приунывший и недвижимый, он созерцал волоски, пока не настало время вспыхнуть первому солнцу. Оно осветило расколовшийся разум, и Енотх решил было примириться с собой, но не смог, так как не мог больше забыть, что полосат. Разделенный на Черное и Белое, больше никогда не сможет Енотх мирно спать в гармонии серого уюта на чердаке заброшенной Вселенной, давно покинутой хозяевами. Енотх вздохнул, и молочная слеза покатилась к кончику черного, как дыры в прогнивающей крыше, носа, и ослепила Енотха брызгами новорожденных солнц.
Возмущенный, Енотх хлопнул себя по носу сразу обеими лапами и поймал свою сияющую слезу между двух волосков. Так, подавленный несправедливостью мироздания, создал Енотх Диск и отдал ему знание о Черном и Белом, чтобы примириться со своей полосатостью.
Сотворив Диск, Енотх поместил его в колыбель меж своих ушей и сел печально полоскать время в порывах солнечных ветров зацветающей Вселенной, ведь теперь только дети Диска могли принести ему мир.
Прошли миллионы лет, и эволюция на Диске докатилась до того, что с белой его стороны из морской пены вышел белый енот Бенот. В тот же миг на черной стороне из мусорного бака вылез черный енот Чернот.
Белый Енот был жирен и пушист, как просроченный тунец на помойке за японским рестораном. Черный был худ и облезл. Но оба они ничего о себе не знали, ибо белый был слеп от света, а Черный был слеп от тьмы.
Знали Бенот и Чернот только три вещи:
1. Енот всегда знает, где енотий хвост, ибо енот не может потерять хвост из виду;
Конец ознакомительного фрагмента.