Кошачий патруль
Шрифт:
— Да, — легко согласилась Рита. — Знаете, что он мне однажды сказал? Я, говорит, без ваших сеансов жить не могу. Поэтому сразу предупреждаю — наследства не ждите. Чтобы не было соблазна от меня избавиться. Сам смеется при этом, а глаза внимательные, серьезные.
— И что? Не обиделись?
— Внимания не обратила. Чудной он. Зачем мне его наследство? Пусть родственники об этом думают.
— Да уж… Родственники как пить дать думают. До свидания, Рита. Отдыхайте, а я вам скоро позвоню. Вот только напоследок хочу показать несколько фотографий.
Он достал из кармана те самые снимки, которые сделал Белкин на презентации альбома певицы Ариадны, и разложил перед ней. Однако ни на Папаскина, ни на жену Стручкова Рита не среагировала. Она никогда не видела этих людей.
На душе у Кудесникова было беспокойно. Он никак не мог понять, каким боком смерть Стручкова пристегнута к его расследованиям — к одному или к другому. А то, чего он не понимал, всегда напрягало. Опять же его приключения в Египте. До сих пор он так и не понял, что они означают. Получается, что в любой момент преступник может сделать ход, который ты не сумеешь просчитать, потому что не видишь всей картины целиком.
Факты — вещь упрямая. Трудолюбивый свидетель. Еще одна улика
Когда позвонила Марина и сказала, что объявился свидетель смерти ее мужа, Кудесников невероятно воодушевился. Он тотчас перезвонил человеку, назвавшемуся Петром Петровичем Малюгиным, и договорился с ним о встрече. Назначил ее на нейтральной территории, в кафе. Звать к себе в офис не захотел — мало ли что за тип.
В кафе он пришел заранее, рассчитывая заодно перекусить. К нему тут же подошел менеджер — долговязый тип с ленивыми глазами — и заявил:
— К нам с котами нельзя.
Кудесников, привыкший к подобного рода препятствиям, достал из кармана медицинскую книжку и потряс ею перед носом долговязого.
— У меня есть специальное разрешение Минздрава. Этот кот зарегистрирован во всех медицинских учреждениях города. Он распознает редкие пищевые добавки, которые могут меня убить. Вы же не хотите, чтобы, съев пирожок, я тут у вас умер? И не пустить вы меня не можете — я вас засужу. Обо мне уже писали все центральные газеты. Я выиграл восемь судов против заведений общественного питания. Два заведения после суда обанкротились.
На лице менеджера отразилась сложная работа мысли. Мерс терпеливо ждал на пороге, привлекая внимание посетителей. Отовсюду «кыскали» и хихикали.
— Проходите, — наконец разрешил долговязый.
— Благодарю, — сказал Кудесников, вошел внутрь и уселся возле окна, развалившись на стуле.
Мерс нырнул под стол и уселся, обозревая окрестности из своего убежища. Он с удовольствием двинулся бы в обход помещения, чтобы все обнюхать, но дело было тухлым. Раз с цепочки не спустили, лучше не рыпаться.
— У тебя сегодня праздник, — сказал ему Арсений вполголоса. — Будешь кусочничать. Надеюсь от самого вкусного морду не отвернешь, а то получится неудобно.
К тому моменту, когда появился ожидаемый Петр Петрович Малюгин, оба наелись до отвала. Мерс
Малюгин оказался невысоким человеком с большой головой и ровной продолговатой лысиной, блестевшей от пота. Короткие густые усы с разлетающимися кончиками создавали иллюзию того, что он постоянно улыбается. Впрочем, он действительно был улыбчивым, часто щурился и время от времени баловал собеседника доморощенными афоризмами. На Мерседеса внимания не обратил, только взглянул несколько раз под стол, чтобы случайно не наступить, но ничего не сказал. Арсения это сразу насторожило. Мерседес был достоин того, чтобы с ним хотя бы поздоровались.
— Итак… — сказал он, положив кисти рук перед собой на стол.
— Сколько? — немедленно перебил его Малыгин.
— Что — сколько? — изобразил непонимание сыщик.
— Сколько вы мне заплатите?
— Смотря что вы можете поведать. — Кудесников произнес это мягким тоном и тоже улыбнулся. — Не думаю, что много. В конце концов, смерть в метро не такая уж редкость. Летом, в сильную жару. Просто вдова очень эмоциональна, хочет знать подробности. Женщины — существа ранимые.
— Я видел все. Сразу скажите, на какую сумму я могу рассчитывать.
— На тысячу рублей, — ответил Кудесников ледяным тоном. Глаза у него тоже сделались ледяными.
— Полторы, и я прямо сейчас начинаю рассказывать. Слово — время, а время — денежка.
Сыщик некоторое время пристально смотрел свидетелю в глаза. Они были круглыми, грязно-зелеными, с веселой хитринкой.
— По рукам.
Он приготовился слушать, но Малюгин был намерен получить деньги вперед. Сошлись на авансе. Арсений достал из бумажника пятисотку и положил на стол между ними. Петр Петрович придвинул купюру к себе и для верности поставил на нее сахарницу.
— В общем, я видел, как он упал и схватился за грудь. Изо рта у него слюна потекла. Коричневая. Смотреть неприятно было. Я справа от него проходил, только что с поезда. То есть когда поезд подошел, ему как раз плохо стало. Потом пассажиры пошли потоком, а он, получается, на платформе остался, уже не смог внутрь войти. Значит, обтекала его толпа с двух сторон. Я был совсем близко. И вот я слышу — хрипит. Оборачиваюсь — валится. Свалился он и лежит, глаза закатил. Ну, к нему все бросились…
— И вы тоже бросились? — перебил Арсений.
— Нет, я в сторонке встал, чтобы все видно было. Но близко не подходил. Там и так от добровольцев отбою не было.
Он еще некоторое время в красочных подробностях описывал события, произошедшие у него на глазах. Как прибежала дежурная по станции, потом медсестра, милиционер и наконец появились врач и санитары. Ничего особенного, такого, что могло бы навести на след, Малюгин не рассказал.
— А перед тем как он упал, с ним кто-нибудь рядом стоял? Может, разговаривал?