Кошачья голова
Шрифт:
Фонари на улице совсем не горели, но было довольно светло. А кроме того, пустынно и тихо. Местные спать ложились рано и просто так по деревне не разгуливали, особенно с наступлением сумерек. И даже собаки уже на меня не обращали внимания. Только из-за какого-то забора лениво, чисто для проформы, псина тявкнула, но ее никто не поддержал. Вообще животные здесь были на редкость спокойные, лишний раз голоса не подавали. Вон и студент говорил, что собак на привязи по ночам держат.
Ночью все дома выглядели как заброшенные, поэтому странный шелест за спиной заставил
И тут прямо из густой темноты, в которую уже погрузился противоположный край улицы и до которой не дотягивался луч фонаря, на дорогу выехало велосипедное колесо. Одно-единственное колесо, будто кто его толкнул в мою сторону. Колесо! Я чуть не рассмеялся от облегчения, что это не мужик или еще кто-нибудь в том же роде.
Хотя... Я остановился, чтобы посмотреть, кто так развлекается. Колесо уверенно катилось в мою сторону, но ни одна живая душа так и не появилась. На радиоуправлении, что ли?
Почему-то почувствовав неприятный холодок между лопатками, я резко развернулся и быстрым шагом направился домой. Шелест за спиной приблизился. Колесо и не думало падать и тоже как будто ускорилось.
Ну такого быть не может. Я обернулся на ходу — и чуть не вскрикнул, когда колесо с силой ткнулось мне
в голую ногу, прямо в лодыжку. Блин, больно! И дико странно: колесо, презрев законы физики, не упало плашмя в пыль деревенской дороги. Вместо этого откатилось назад, словно разгоняясь, и снова наехало бы мне на ногу, если бы я не увернулся.
Что за фигня?
Даже если это кто-то развлекается с радиоуправляемой игрушкой, все равно после столкновения с моей ногой колесо должно было упасть. Вместо этого проклятая штуковина описала круг — я вертелся посреди дороги, стараясь не поворачиваться к ней спиной, а луч моего фонаря метался как бешеный — и снова целенаправленно покатилась на меня с явным намерением задавить.
Настоящее велосипедное колесо: резиновая шина, стальные спицы. Даже трудно представить, где у него антенна или моторчик, при помощи которых им управляют.
— Прекратите это, идиоты! Я вас засек! — куда-то в темноту крикнул я, сам понимая, что никого там нет.
И вдруг меня как стукнуло. Подростки, которые насадили на кол женщину. Что, если никакую женщину они не насаживали? Что, если это действительно было колесо?
Студент-то, может, не напрасно дома сидит по вечерам... А я ведь прямо спрашивал: можно ли соваться на улицу в темноте и стоит ли опасаться местных?
Стало страшновато, и одновременно проснулся азарт. Нет, я не собираюсь причинять колесу вред. Я же не агрессивный местный пьяница. Всего лишь поймаю и притащу в дом. Посмотрим, что будет...
Я замер и стал ждать, стараясь направлять луч фонаря точно на колесо. Но эта штуковина
Стоило мне на секунду отвлечься, как колесо воспользовалось этим и пребольно проехалось по моей правой ноге, причем было полное ощущение, что на этом колесе кто-то сидит. Ну, как если бы по-настоящему по ноге проехались, сидя на велосипеде.
Дернувшись назад, я споткнулся и почти потерял равновесие. Это меня и спасло: под моей пяткой очутился камень. Я без раздумий схватил его и швырнул в колесо, которое уже направлялось ко мне с характерным шуршанием. Прям как акула в «Челюстях»!
Бросал я всегда метко и даже на аттракционах, где надо было что-то сбить мячом или попасть в мишень, специально для сестры выигрывал дурацкие мягкие игрушки. И на физкультуре тоже блистал.
Ха, блистал на физкультуре. Дебильная формулировка. Что за идиотские мысли мне сейчас приходят в голову?
Как бы то ни было, и сейчас я тоже попал, хотя проклятое колесо специально юлило. Звякнула под камнем спица, будто взвизгнул кто. Или правда взвизгнул...
И никого... Пустая тихая улица утопает в сумерках.
Я сдернул с головы фонарь и принялся шарить лучом по дороге, заборам, кустам, избам, не особо заботясь, что посвечу кому-то прямо в окно. Но улица как вымерла.
А я еще считал Лизавету странной, с ее внезапной чужой головой...
Больше никто мне по дороге домой не встретился, хотя я оборачивался на каждый шорох, светил фонари
ком. Может быть, из-за этого в темноте перепутал дорогу, вместо хозяйского дома вышел вообще на другой конец деревни, пришлось возвращаться. Слегка из-за этого взбесился и успокоился, только тихонько про бравшись на свою веранду. Порадовался про себя, что в доме все уже улеглись и ко мне никто не цеплялся, особенно эта девчонка полоумная. Реально с крышей непорядок у человека.
Хотелось бы, конечно, обсудить случившееся с мамой, чтобы она и за меня поволновалась хоть для разнообразия. Ладно, будто ей из-за Алины недостаточно волнений. Пусть спит себе без разнообразия. Я как- нибудь переживу.
Человек не может существовать в постоянном состоянии страха. Либо сходит с ума и так адаптируется к бесконечному ужасу, либо перестает на него обращать внимание, придумывая самые идиотские, но тривиальные объяснения. «Ужас и ужас», — сказал бы на это Михал Семеныч.
Дрянная девчонка опять стучалась ночью. Больная на всю голову. Ну хоть днем не сильно лезет ко мне, и ладно. И ведь как-то забирается на окно, чтобы и самой не поцарапаться, и кусты не сломать. Зачем? Не понимаю, почему этот стук так меня тревожит. Стучит и стучит. Можно попробовать подстроиться под этот стук — типа это тиканье часов. Или, не знаю, метроном. Сложно, конечно, потому что стук не ритмичный. Сверчки на улице и то более мерно стрекочут.