Кошачья мята
Шрифт:
– Знаю, что такое остаться без семьи, – зачем-то признался я.
– Да?
Не привык я к откровениям подобного рода. Вот только начал этот разговор сам, значит и обрывать его казалось глупым. Не то, чтобы мне все еще было больно. Прошло много лет с того дня, как от меня отказались, посчитав неперспективным. В старых патриархальных кланах не принято оставлять ущербных отпрысков. Мне повезло вовремя смекнуть, что именно для меня готовят яму на семейном кладбище. Вот так просто понял, что старшие братья копали могилу для младшего. Только умерев, я мог бы стать достойным жалости
– Ты, – зашипела она и зажала мне рот сухими пальцами. – Не вздумай возвращаться.
Я испуганно дернулся и как мог мотнул головой. Мать я боялся всегда. Суровая женщина вечно смотрела исподлобья, словно ожидая подвоха и надеясь вовремя наказать. Но отчего-то она медлила выталкивать меня прочь, а смотрела пронзительными голубыми глазами, так похожими на мои собственными.
– Они убьют тебя, если вернешься, – одними губами прошептала она. – Убьют. И я не смогу помешать им. Не смогу спасти… тебя.
Много позже я понял, что это и было единственное ее признание в любви к собственному сыну. Все, на что была способна сломленная и уставшая женщина, которую каждый день пытали упреками за негодное потомство.
– Возьми, – она сунула мне котомку и неловко погладила по голове. – Твой отец… был не плохим, как о нем говорят. Он не сделал мне больно, и я хотела, чтобы ты родился.
От шока я даже дышать перестал. Ведь только ленивый не сообщил, что я плод насилия инкуба – проклятый полукровка. А мать никогда не говорила о нем при мне.
– Он…
– Не ищи того, кто давно на дне могилы, – и добавила несмело с затаенной тоской слово, которым никогда меня не звала, – сынок. Беги. Мне нужно, чтобы ты жил.
Я оглянулся всего лишь раз, чтобы увидеть затравленнный взгляд, в котором не осталось тепла. Она похоронила меня в тот день в собственной душе. А в моей осталась навсегда той, кто все же любил меня, несмотря спящего внутри зверя.
Мое детство и скитания давно остались позади, но иногда я задумывался, как сложилась бы моя жизнь, если бы мой зверь проявился раньше?
Талика смотрела на меня, ожидая ответа. Только делиться болью с ведьмой казалось полным безрассудством.
***
Талика
– Метёт всё сильнее, – я смотрела в окно и не видела даже ближайших деревьев.
– Придётся тебе потерпеть мою компанию, – Лони вытянулся на диване, закинув руки за голову, став похожим на большого кота.
– И где ты собираешься спать?
– Здесь, в общем то неплохо, – он выглядел невозмутимым. – В остальных комнатах холодно.
– А где ты спал этой ночью?
– С тобой, – как ни в чём ни бывало сказал Меняющийся. – Ты не возражала.
От возмущения меня встряхнуло. Скрестив руки на груди, я подошла к наглецу.
– Я
– На твоё тело я не претендовал. Об этом можешь не беспокоиться, – произнёс он с иронией, словно сама мысль о том, чтобы найти меня привлекательной, была смешной.
– Гад, – выдохнула яростно и направилась в свою комнату.
– Надо было? – донеслось в спину, перед тем как дверь за мной захлопнулась.
В спальне было холодно. Зябко поведя плечами, сбросила старенький халат и натянула тонкое шерстяное платье, купленное на прошлое рождество и надетое лишь пару раз. Конечно, я не старалась выглядеть лучше для гостя. Вовсе нет. Но мне хотелось, чтобы он перестал пялиться на потёртые рукава и хмуриться. Только жалости незнакомца мне не хватало.
Да, я не жила богато. Сама плела циновки, возделывала грядки в теплице, собирала грибы для сушки, вялила мясо, заготавливала дрова. Все собранные на ярмарках деньги бережно хранила, чтобы однажды переехать в городок для Других. Туда, где на меня не смотрели бы с презрением и страхом. Я мечтала купить небольшой дом у реки, открыть лавку, где предлагала бы травы и специи, в которых знала толк.
Возможно, однажды в моей жизни появится кто-то важный. Кто-то, не боящийся меня, тот, кто оценил бы мою стряпню и то, как я умею улыбаться. Когда-то давно, мне отваживались говорить, что я красива. Взглянув в зеркало, откинула на спину спутанные волосы.
Ведьмы всегда оставались прекрасны. Моё тело было гибким, труд не оставлял место для лишнего веса. Солнце делало кожу немного загорелой каждое лето. Я очертила губы мозолистыми пальцами. Если бы я была человеком, то наверняка не смогла купить вино без документов. Но мои глаза не оставляли сомнений. Их цвет менялся, становясь почти чёрным, когда я злилась и льдисто серым от счастья. Я не помню их светлыми. Слишком давно выживала в одиночку. Порой неделями молчала и собственный голос пугал меня чужими интонациями.
Всё же стоит завести кота.
Я развернулась ко входу, когда в проёме появился мужчина.
– Ты собираешься здесь замёрзнуть? – произнёс он неодобрительно.
– Не указывай мне в моём доме, – вышло резко, но я не могла иначе.
– Почему ты не отапливаешь весь дом? Здесь ведь чуть ли не пар изо рта идёт.
– Экономлю, – буркнула едва слышно, вытаскивая ещё одно одеяло из комода. – Чтобы не разморозить систему держу трубы едва теплыми. А пользуюсь одной комнатой и кухней. Мне хватает. Когда совсем холодно – топлю камин.
– Ты хоть… не голодаешь?
Я зло взглянула на Лони. Ну, вот, он меня жалеть начал. Гадство.
Оттолкнув его с прохода, вернулась в гостиную
– Считаешь меня убогой? Не забывай, я живу одна много лет. Научилась заботиться о себе. Конечно, пришлось продать родовые украшения, чтобы купить эту хибару и кусок земли, к ней прилегающий.
– Ведьмы дорожат своими…
– Есть вещи дороже камней силы, – я ухмыльнулась. – Особенно, если этой силой не владеешь.
Забрав из кладовой банку с тушёнкой и немного картофеля, пошла к плите. Мужчина плёлся следом.