Кошачья Свара. Мадрид, 1936
Шрифт:
Ничего подобного, подумал англичанин. Однако вслух этого не произнес, он лишь хотел положить конец этой возмутительной болтовне. Он ловко перевел взгляд на священника, который следил за трепом республиканца с плохо скрываемым неодобрением. Маневр принес ожидаемый результат. Республиканец ткнул пальцем в сторону священника и заявил:
– Вот, чего далеко ходить, перед вами пример того, о чем я говорю. Еще каких-нибудь несколько дней назад вот эти делали всё, что вздумается. А сегодня живут на подачки и еле уворачиваются от подзатыльников. Или я не прав, падре?
Священник
– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, - не испугавшись, ответил он.
Англичанин предоставил им погрузиться в дуэль из поговорок и прибауток. Поезд медленно и монотонно полз по пустынной равнине, оставляя в чистом и прозрачном зимнем воздухе плоскогорья плотный столб дыма. Перед тем, как вновь задремать, Энтони услышал очередную реплику республиканца:
– Видите ли, падре, народ не стал бы ни с того ни с сего палить церкви и монастыри. Ни разу не подожгли ни одну таверну, ни больницу, ни арену для корриды. Если по всей Испании народ решил поджигать церкви, раз уж ему что-то нужно поджигать, то это не просто так.
Энтони проснулся от резкого толчка. Поезд остановился на какой-то большой станции. По перрону торопливо ковылял железнодорожный служащий в плаще, шарфе и фуражке. В руке он держал погасший латунный фонарь.
– Вента-де-Баньос! Пассажирам до Мадрида необходимо пересесть на другой поезд! Экспресс отходит через двадцать минут!
Англичанин достал с полки чемодан, простился с остальными пассажирами и вышел в коридор. Его ноги ослабли и затекли после стольких часов неподвижности. Но несмотря на это, он спрыгнул на перрон, где был встречен порывом холодного ветра, из-за которого у Энтони перехватило дыхание, и пытался найти железнодорожного служащего, но без толку, тот, выполнив свою миссию, немедля вернулся в свою контору.
Станционные часы остановились и показывали совершенно неправдоподобное время. На флагштоке висело истрепанное трехцветное знамя. Англичанин раздумывал, не поискать ли ему убежище в экспрессе, но вместо этого побежал по станции по направлению к выходу. Он остановился у стеклянной двери с надписью «Буфет», ставшей непрозрачной из-за измороси и копоти. Внутри от буржуйки шло немного тепла, воздух был более плотным. Англичанин снял помутневшие очки и вытер их галстуком. Единственный клиент буфета облокотился на стойку с рюмкой светлой настойки и курил черуту. Официант смотрел на него, держа в руках бутылку анисовки. Англичанин направился к официанту.
– Добрый день. Мне необходимо отправить письмо. Может, вы располагаете почтовыми марками? В противном случае подскажите, нет ли на станции почтового отделения.
Официант вытаращился на него с открытым ртом, а потом буркнул:
– Понятия не имею.
Единственный посетитель вмешался, не поднимая глаз от рюмки анисовки.
– Не будь таким мужланом, парень. Какое впечатление о нас сложится у этого господина, - и обращаясь к англичанину: - Простите парня. Он ни слова не понял из того, что вы сказали. В вестибюле станции вы найдете киоск, где продаются марки, там же есть почтовый ящик. Но перед тем выпейте рюмашку анисовки.
–
– Не отказывайтесь, я угощаю. Судя по вашему лицу, вам необходимо восстановить силы.
– Не думал, что будет так холодно. Судя по солнцу...
– Это вам не Малага, сеньор. Это Вента-де-Баньос, провинция Паленсия. Здесь уж как жахнет, так держись. Вы приезжий, судя по всему.
Официант налил рюмку анисовки, которую англичанин поспешно заглотнул. Поскольку он давно не ел, спиртное обожгло гортань и желудок, но по телу разлилось приятное тепло.
– Англичанин, - ответил Энтони на вопрос клиента буфета.
– И мне нужно торопиться, если я не хочу пропустить экспресс до Мадрида. Если вас это не побеспокоит, я бы оставил здесь чемоданы, пока налегке сбегаю к киоску.
Он поставил рюмку на стойку и вышел через заднюю дверь, соединяющуюся с вестибюлем станции. Он несколько раз прошелся по станции, так и не обнаружив киоска, пока экспедитор не махнул ему в сторону закрытого окошка. Англичанин стучал в него, пока окошко не открылось и оттуда высунулась лысая голова мужчины с оторопевшим выражением лица. Выслушав просьбу англичанина, он закрыл глаза и зашевелил губами словно в молитве. Потом нагнулся и, выпрямившись, положил на стойку у окошка огромную книгу. Он не спеша пролистал ее, удалился и вернулся с маленькими весами.
Англичанин вручил ему письмо, и почтовый служащий тщательно его взвесил. Он снова проконсультировался с книгой и высчитал сумму оплаты. Англичанин расплатился и бегом вернулся в буфет. Официант смотрел в потолок с грязной тряпкой в руке. На вопрос англичанина он ответил, что за выпивку заплатил другой клиент, как и обещал. Чемодан стоял на полу. Энтони забрал его, поблагодарил и побежал к выходу. Экспресс на Мадрид начал медленное движение в облаках белого пара и клубах дыма. Несколькими большими шагами он догнал последний вагон и вскочил в поезд.
Пройдя через несколько вагонов и так и не обнаружив пустого купе, Энтони решил остаться в коридоре, несмотря на пронизывавший его поток холодного воздуха. После пробежки он согрелся, а облегчение от того, что он отправил письмо, компенсировало усилия. Теперь другого пути не было. К черту женщин, подумал он.
Он хотел побыть в одиночестве, чтобы насладиться только что обретенной свободой и посмотреть на пейзаж, но через некоторое время заметил, как обходя препятствия к нему направляется тип, который угостил его в буфете. Он поприветствовал его, и тот встал рядом. Он был человеком лет пятидесяти, коренастым, худым, с морщинистым лицом, мешками под глазами и беспокойным взглядом.
– Удалось отправить письмо?
– Да. Когда я вернулся в буфет, вы уже ушли. У меня не было возможности вас поблагодарить за дружелюбие. Вы едете вторым классом?
– Я езжу там, где взбредет в голову. Я из полиции. И не делайте такое лицо, благодаря этому никто не украл ваш чемодан. В Испании не стоит быть таким доверчивым. Вы останетесь в Мадриде или продолжите путешествие?
– Нет, я еду в Мадрид.
– Могу я вас спросить о целях поездки? Только для себя, ну вы понимаете. Можете не отвечать, если не хотите.