Кошак
Шрифт:
— Второй круг защиты выглядит несовершенным. Республиканкам достаточно взять кого-то из нас пятерых… — опять проявила скепсис Нимфа.
— Если этого не случится в ближайшие день-два, то не случится вовсе. Я всё продумал. Наша задача на данном этапе — раздать указания. Никто из рядовых членов просто не будет видеть итоговой задачи, ему будет известна лишь часть её. Чтобы действовать наверняка и ввести в заблуждение любых агентов, задачи часто будут дублироваться. Мы же с вами исчезнем. Будем лишь незримо присутствовать, анализируя результаты работы исполнителей.
— Исчезнем?.. Мы в Республике, Фарелл! Тут работают свёртыватели…
— Старая
— Оружие?.. — подался вперёд Ганимат.
— Будет. На меня вышли некие люди… назовём их вынужденными союзниками… они обещали обеспечить доступ на чёрный рынок вооружения. Того, ещё дореспубликанского.
В помещении повисла грозная тишина. Все собравшиеся прекрасно понимали подоплёку слов докладчика: предложившие сотрудничество люди были связаны с бывшими секретными сотрудниками службы безопасности — ещё того, прошлого, правительства Планетарного образования Штарния. Внедрённые тогда в криминальные структуры, сейчас они остались не у дел. И теперь сексоты (3) хотели дать своим «мучительницам» последний бой, провести собственную операцию, используя все доступные ресурсы. Они прекрасно знали, что чем дольше Республика властвует над звёздными скоплениями Штарнии, тем больше вероятность провала старых захоронок и баз. Сотрудничество с радикальными политическими элементами оставалось для них единственной возможностью действовать.
Наверное, втайне каждый из присутствующих мечтал, что этот час когда-нибудь настанет. И вот он настал. Терпение сексотов и бывших контрразведчиков лопнуло. Первым на слова Фарелла отреагировал всё тот же жилистый. Он откинулся на спинку кресла и рассмеялся. Его смех был задорным, с юношескими нотками. Он смеялся от всей души, не лицемеря, словно выплёскивал в каркающих звуках всё своё облегчение.
— Ну наконец-то! Вот это я понимаю, разговор! А то всё какие-то ахи и охи…
— Неужели наш смертник решил, наконец, принять политику партии? — пошутил жердеобразный.
— Клал я на политику, соратники. Но если есть оружие — я с вами.
— Тебя и раньше никто не сдерживал от активных действий… — аккуратно высказался Фарелл, очевидно желая поддеть надоевшего пуще горькой редьки, излишне деятельного и эмоционального товарища.
— Я, конечно, хочу принести своей смертью пользу Организации. Пользу Штарнии. Но ключевое слово здесь «польза», а не «смерть». Просто сдохнуть на потеху республиканкам я не намерен. Глава Службы Контроля — бывшая валькирия. Она порвёт меня своими имплантами быстрей, чем я успею приблизиться к ней на метр. Без оружия ни у меня, ни у кого-то из здесь присутствующих нет шансов. А теперь шансы появились. Я наконец обломаю этой суке её коготки…
— Исполнитель?.. — новый вопрос женщины вызвал у Фарелла довольную улыбку.
— Я сам его назначу. В последний момент. Когда всё будет готово для удара. Никто не будет знать ключевую фигуру.
— Ты будешь знать.
— Я тоже не буду знать исполнителя. Выберу из десятка проверенных кандидатов. Вслепую. А перечень таких кандидатов мне предоставишь ты, Стефи.
— Что ж, забавное решение, — пожала плечами собеседница. — Отдаёт безумием, но… в этом действительно что-то есть. Если все разумные и выверенные варианты уже испробованы, безумный и алогичный становится
— Цель также будет определена в последний момент. Из трёх вариантов. И тоже вслепую.
— Кто?..
— Верховный Координатор, Координатор Службы Информации или Координатор Службы Контроля.
— Ну нет уж! — вскочил на ноги Ганимат. — Координатор Службы Контроля — моя!
— Две цели мы можем не потянуть… — засомневался Фарелл.
— Вы будете тянуть одну цель. А я — вторую. Мне нужно только оружие. Какое я сам назову.
— А чего тогда мелочиться? — подал голос старичок. — Пусть будут все три цели. Будем готовить операцию, но постоянно давать Службе разные зацепки. Чтобы они окончательно запутались.
— Интересное решение, — неожиданно высказался казавшийся до того самым рассудительным жердеобразный, Роден. — Мы с вами, соратники, как та богиня справедливости… которую изображали с завязанными глазами. Сами не знаем, на кого падёт меч правосудия. Только ведь после акции Служба запросто может обрушиться на Организацию всей мощью своей карательной системы.
— Расправы и аресты только усилят эффект от миссии воздаяния, — глаза Фарелла полыхали подлинным огнём фанатизма. — Пусть сквозь завесу пропаганды проступит подлинный хищный оскал этой гадины.
После бурных и плодотворных обсуждений заговорщики в отличном расположении духа покидали зал. Последней осталась Стефи. Когда мимо проходил Ганимат, она придержала его за рукав. Мужчина недоумённо обернулся, но тут же всё понял. Женщина указала ему глазами на кресло рядом с собой. Он присел на его краешек.
— Стефи, не надо.
— Ты прекрасно знаешь, что у нас проблемы с компетентными кадрами. Фарелл будет готовить операцию. Зачем идти тебе? Зачем вносить сумятицу?
— Милая, ведь дело не в кадрах. Дело в тебе.
— Одно не исключает другое, — пожала плечами республиканка. — Ты нужен мне. Ты нужен сопротивлению.
— Ты знаешь зачем. Так надо Штарнии, так надо Организации, так надо тебе и… мне.
— Последнее стоило бы поставить на первое место.
— Нет. Одно не исключает другое, — он не шутил и не ёрничал, хотя и воспользовался её собственным аргументом. — Стефи. Нам нужна эта заявка. Ты, как и я, знаешь, что самый эффективный способ террора — это индивидуальный террор. Когда нельзя выйти на человека по организации. Можно использовать самую сложную организацию операции, можно использовать самые передовые спецсредства и вооружение, но проблема всегда сводится к людям. Шпикам достаточно зацепиться за одну нить. А ведь чем больше клубок, тем больше этих нитей торчит в стороны! Им достаточно просто споткнуться, не надо даже специально искать! Споткнулся один такой, поднял нить, хмыкнул и начал плести свою паутину. А когда человек один, без поддержки организации, его очень сложно взять. Он — единственная ниточка.
— Фарелл предложил подобную схему. Там всё упрётся в исполнителя, которого никто не будет знать до последнего. И неизвестно будет, какие ниточки верные, а какие — нет. Тут мало споткнуться, нужно проявить прозорливость, да и то не факт, что придёшь по настоящему следу. Это верное дело, Ганимат. Сохрани себя для будущего. Для меня.
— Нет, милая. Я чувствую, что так надо. Если не пойду я, ничего не выйдет из всей нашей затеи. А если пойду — всё получится. Если угодно, это чутьё. Я слишком давно в деле, чтобы не доверять ему.