Кошелек или жизнь

Чернов Александр Викторович

…Бутырин с детства рос медлительным, молчаливым парнем. Увальнем считали его одноклассники в школе, а позднее сокурсники в техникуме. Впрочем, эти черты характера не мешали Максу неплохо учиться и стать в дальнейшем отличным электронщиком. Наряду с увлечением электроникой у Макса была еще одна страсть — карты. Им он отдавал все свое свободное время. Где карты — там и водка. Она и привела его однажды вместе с Манекенщиком и компанией подвыпивших приятелей в обычный с виду дом на окраине города, где "катали" по-крупному. Макс сдуру сел. Вначале выигрывал, а потом… потом проиграл…

много! Долг требовали вернуть. Макс, как мог, тянул время, а вот сегодня, по-видимому, было последнее предупреждение. А у Бутырина не было таких денег…

… Сославшись на плохое самочувствие, Макс отказался от ужина, проскользнул в свою комнату и закрылся на ключ. Достав из заначки полбутылки водки, он устроился с за столом и включил кассету с записями "Агаты Кристи". После первого стакана боль от полученных побоев притупилась, а после второго — все проблемы, волновавшие Бутырина, отошли на второй план.

4

Братья Маловы жили с матерью в своем доме на одной из тихих улочек поселка. С отцом, красивым, но пустым человеком, Лариса Николаевна — так звали мать Славки и Генки — разошлась лет десять тому назад. Говорила, не сошлись характерами, но Славка подозревал, что папаша оставил семью ради другой женщины. Чтобы залатать прореху в семейном бюджете, возникшую после ухода мужа, мать была вынуждена устроиться на вторую работу. Когда мальчишки подросли и этого заработка стало не хватать, Лариса Николаевна оставила работу бухгалтера и, сколотив кой-какой капитал, занялась мелким бизнесом. Новая работа требовала частых отлучек. Вот и сегодня рано утром Генка повез мать в аэропорт.

— Будьте умничками, — усаживаясь на "Яву", пожелала она сыновьям. — Вернусь через пять дней. Встречайте!

Проводив мать и Генку, Манекенщик пробежался по двору, несколько раз отжался от земли, подтянулся на перекладине, потом направился в ванную комнату. Едва почистил зубы и ополоснул лицо, как на веранде залился громкой трелью звонок. С полотенцем на плече Славка выскочил во двор и открыл калитку. На улице стоял Бутырин, уже с хмельными глазами и опухшим от вчерашних побоев и ночного возлияния лицом.

Манекенщик с презрительным видом помахал перед носом ладонью, отгоняя запах перегара, исходившего от Макса.

— Где это тебя угораздило? — спросил он, имея в виду побитую физиономию приятеля.

Макс не имел ни малейшего желания говорить на эту тему. Переступив порог, он буркнул:

— Вчера на улице с двумя мужиками подрался.

— Пить надо меньше! — Славка прикрыл калитку. — Ну, с чем пожаловал?

Бутырин кивнул в сторону дома.

— Ты один?

— Один.

— Я согласен, — хмуро заявил Макс.

— Вот и отлично! — Манекенщик обнял приятеля за плечи и увлек к дому. — Я знал, что ты умный парень и не упустишь возможности стать Рокфеллером!

Славка завел Бутырина на веранду, превращенную матерью в оранжерею, и на минутку вышел. Оставшись один, Макс с удивлением принялся разглядывать декоративные растения, которые стояли здесь на окнах, полках и просто на полу.

— У вас здесь

как в парке Юрского периода, — сказал он с восхищением вошедшему с бутылкой водки Манекенщику. — Динозавров только не хватает.

— Вымерли недавно, — Славка открыл бутылку и плеснул немного водки в стакан. Глаза у Бутырина сверкнули ярче вспышки фотоаппарата. — Выпей, Макс, но это последняя за сегодняшний день доза спиртного. Ночью нам предстоит серьезное дело, поэтому мозги должны быть чистыми.

Макс выпил водку, ловко поймал помидор, подброшенный Славкой, и закусил.

— Что нужно делать? — деловито осведомился он.

— Сообщу позже, на трезвую голову, — ответил Манекенщик и легонько подтолкнул приятеля к двери. — А теперь топай домой и проспись. У меня еще куча дел.

5

Любка Зайкина закончила уборку в доме и остановилась перед зеркалом, причесаться. Она не была красавицей — обыкновенная русоволосая девушка с остроносым неприметным лицом. Впрочем, если Любку приодеть да накрасить, она смотрелась бы ничуть не хуже девицы из ночного клуба. Но Зайкина не умела преподать себя, вернее — стеснялась. Косметикой почти не пользовалась, одевалась скромно — в простые неяркие платья чуть выше коленей, либо в обычные джинсы и блузки. Поэтому и ребята на нее не заглядывались — не современная. Любка очень переживала по этому поводу, но поделать с собою ничего не могла.

… Девушка заплела волосы в косу, глянула в окно и обомлела — Славка! Заметалась по комнате, зачем-то переставила на столе вазу с искусственными цветами и едва успела промокнуть вспотевший лоб, как раздался стук. Сдерживая охватившую ее радость, Любка открыла дверь.

— Привет! — ослепил ее улыбкой Манекенщик. Он был в черных джинсах и светлой рубашке из дорогого материала. — Вот, давно не виделись… — Переминаясь с ноги на ногу, парень поправил под мышкой целлофановый пакет.

— Ой, я так рада! — простодушно призналась Любка. — Да ты проходи, проходи!

Манекенщик переступил порог. Он никогда раньше не был в доме Зайкиных и с любопытством огляделся: не густо. Телевизор старенький, мебель потертая, люстра дешевенькая. Из ценностей — одни книги. К ним Славка был равнодушен.

— Ты одна в доме? — Манекенщик пристроил на столе пакет.

Любка кивнула:

— Родители и младшая сестра на даче… Вернутся поздно, — зачем-то добавила она и покраснела.

Славка уселся на стул, развязным тоном произнес:

— Ты извини, что с того дня я не показывался. В институте госэкзамены сдавал — замотался. Ты не подумай…

— Не надо, Слава, — мягко перебила Любка. — Я все понимаю…

Возникла неловкая пауза. Зайкина спохватилась:

— Может быть, есть хочешь?.. Я сейчас!..

— Я сыт! — остановил Манекенщик прыжок Зайкиной в сторону кухни. — Давай-ка лучше фужеры. — Славка вынул из пакета бутылку шампанского и коробку конфет. — Отметим мое окончание института.

Любка все же прыгнула, но к серванту. Достала два фужера и юркнула в кухню, сполоснуть. Прикрыв двери, остановилась и приложила руку к груди, чтобы унять колотившееся сердце.