Кошка Белого Графа
Шрифт:
Граф не дал ему закончить:
– Никого, вот как? Даже меня?
Взвился снег, окутал его фигуру и, опав, побежал поземкой понизу, а Даниш-Фрост остался стоять – шуба в алмазной пыли, в руке ледяной посох. В толпе ахнули, шелестом пронеслось: «Белый Граф… Белый Граф…»
Посох стукнул оземь, и все накрыла метель. На жандармских треухах с кокардами выросли маленькие сугробы. Воздух зазвенел смехом снежных фей, которые резвились в белой круговерти, рассыпая вокруг себя голубые огоньки. Метель распалась на завихрения, из завихрений свились узоры, какие мороз рисует на стекле,
Вайнорцы во дворе подняли галдеж. Звонкий девичий голос потребовал:
– Впустите его!
К воротам подбежали сразу двое военных, один в незнакомой черно-белой форме – должно быть вайнорец, другой в подбитой мехом красной шинели с золотыми галунами. Неужто королевская гвардия? Жандармы убрали от ворот рогатки и сами посторонились. Сельфан направил лошадей во двор. Граф, в кружении снега, двинулся рядом, и чудилось, что он не идет, а парит, подхваченный пургой.
Наша упряжка с трудом пробралась между двумя огромными крытыми возами, обогнула груду сундуков и встала. Дальше ходу не было. Повозки и кареты стояли почти вплотную друг к другу. Слуги выгружали багаж, конюхи вели лошадей в стойла, а мамок – в загон, под навес, хотя было ясно, что все там не поместятся.
Никогда не видела столько мамонтов разом, тем более таких откормленных и ухоженных. Бока покатые, шерсть вымыта, расчесана. Казалось, огромные звери одеты в пышные шелковистые мантии, как болонки эйланской породы кейшас, которых возили с собой столичные модницы. Только этих болонок каким-то хитрым колдовством многократно увеличили и приставили им бивни.
Самого гостевого дома из моего окна видно не было, и я перебежала на другую сторону.
А это что за чудо?
Чуть в стороне от крыльца на мощных четырехрядных полозьях стояла карета величиной с железнодорожный вагон. Наверное, такие в старину и называли дормезами. Этот был покрыт белым лаком, украшен резьбой и позолотой.
Рядом сгрудились полдюжины мужчин и женщин в богатых шубах. Граф, уже без посоха, обнаружился там же. Он как раз кланялся барышне в белой норке, приветствуя ее на бойком вайнорском.
– Граф Даниш, как я рада! – воскликнула барышня. Та самая, со звонким голосом. – Увидеть знакомое лицо в самом начале пути – это добрый знак!
– В Альготе вы увидите еще много знакомых и дружеских лиц, ваше высочество, – галантно уверил граф.
Камелия. Младшая принцесса Вайнора и наша будущая королева. Прекрасный цветок Севера, как называли ее газеты. Жаль, из окна кареты лица толком не разглядеть.
– До сих пор не могу забыть снежную феерию, которую вы устроили на папин день рождения, – щебетала ее высочество. – Ах, это было восхитительно! Господа, вы знакомы с графом Данишем-Фростом? – она оглянулась на свою свиту.
– Кто же не знает Белого Графа Ригонии, – кокетливо отозвалась одна из дам.
Брыластый господин в черной шубе что-то буркнул себе под нос и сиплым голосом спросил Даниша – как пролаял:
–
Мне показалось, он с удовольствием сказал бы «принесло».
– Еду из Даниш-хуза в Белый замок, – ответил Даниш-Фрост. – Как обычно, хотел остановиться у Керсона.
Вайнорский всегда давался мне легко, я даже переводила маме из вайнорских модных журналов. Но во дворе было шумно, говорящие стояли далеко, а разбирать чужой язык труднее родного, даже если слова тебе знакомы. Принцесса Камелия начала представлять своих спутников, посыпались имена, титулы, любезности, и я перестала напрягать слух.
Очнулась, лишь когда ее высочество вынула из муфты тонкую белую руку и тронула брыластого за рукав:
– Граф Скадлик, не будете ли вы любезны распорядиться, чтобы графу Данишу подготовили комнату?
Брыластый принялся ворчать, что мест и без того не хватает, а в городе имеются и другие гостиницы. Невысокий пожилой господин в енотовой шубе что-то сказал. Брыластый склонил голову со словами: «Если вашему высочеству угодно», – и скрылся в дверях гостевого дома.
Скадлик… Не Скадлинг. Так он ригонец?
– Знаю, нехорошо так говорить, но граф Скадлик ужасный зануда, – вздохнула принцесса. – Лучше бы нашим сопровождающим были вы, граф Даниш.
– Почел бы за честь, – отозвался тот. – Но его величество рассудил иначе.
– В таком случае поблагодарим светлых богов за то, что они привели вас в этот гостевой дом, – сказал господин в енотовой шубе, которого граф Скадлик тоже отчего-то величал высочеством.
– Граф, – ласково произнесла принцесса, – могу я попросить вас об услуге…
– Все, что в моих силах, ваше высочество, – Даниш отвесил очередной поклон, а когда выпрямился, капюшон съехал с его головы.
Камелия на миг запнулась, потом ее тонкое личико озарилось улыбкой.
– Ах, право, не стоит! Это такие пустяки. Правда, дядя? – она повернулась к господину в енотовой шубе. – Должна сказать, я устала с дороги. Идемте! Хватит стоять на мо- розе.
Слуги распахнули двери. Принцесса взяла графа Даниша под руку, и вся компания вошла в гостевой дом.
Мне стало грустно. Барышня Агда влюблена в одного, а идет за другого. Граф влюблен в принцессу Камелию – иначе зачем все это представление? – и она явно ему благоволит, но станет женой короля. А я…
Доктор Акерт выбрал Лину, дочку почтмейстера – маленькую, худенькую, больше похожую на ребенка, чем на женщину. Свадебное платье они заказали у нас. Помню, как светился его взгляд, когда он встречал Лину с примерки. На меня он так никогда не смотрел. Никто не смотрел.
Да и не нужно мне этого. К секачу по своей воле я все равно не пойду. А на оборотне кто женится?..
Наших лошадей выпрягли и увели. На дворе еще продолжалась суета, но разгрузка была закончена, и большую часть фонарей занесли в дом. Скоро последние слуги разойдутся. Останемся только я и мамки в загоне.
Ничего. Серый блин телогрея был еще теплым, на крючке висела шубейка из нерпы – не замерзну. И без ужина обойдусь. Обидно? Так граф мне чужой человек и заботиться не обещал. Он вообще считает меня преступницей.