Кошка Белого Графа

Калинина Кира Владимировна

Даже если он ослабел, если ему плохо, так не должно быть!

«Что с тобой?» – окликнула я.

«И-и… ди».

Трое служителей Двуликого обернулись и уставились в мою сторону. Услышали?

Я соскочила на пол и побежала. Мимо кресел, ног и подолов, мимо ули в двухцветных балахонах наискось по черно-белой вязи дорожек Лабиринта – к Вратам. В прыжке оттолкнулась от края алтарного камня и влетела в мерцающую тьму, где ждала, манила… сияла только для меня моя звезда!

«Это

не может быть магия», – думал Рауд, оборот за оборотом приближаясь к центру Лабиринта. Он бы заметил, почувствовал. Сам храм пресек бы нападение… Сюда даже сновидцам хода нет.

Тело казалось чужим, перед глазами плыло. Хуже того – мысли теряли четкость, а сила, всегда бывшая такой же его частью, как кожа или кровь, сейчас ощущалась чем-то инородным. Дряблой, иссохшей медузой, вытащенной на песок умирать.

Это началось еще до того, как Камелия призвала Небера, но казалось лишь легким недомоганием. Нервы? Усталость? Ерунда, не стоит внимания! Но едва он попытался встать, как воздух словно бы превратился в стоячую воду, забитую шугой, а на плечи легла гранитная плита.

Он все-таки дошел, и Нежа явилась, потому что только в эту ночь тот, кто служит, может требовать, а не просить. Студеный ветер плетью обвил их с Альриком, толкая друг к другу.

– Равнове-есие, – пело-гудело в воздухе. – Равновесие-е-е…

– Отдаешь? – спросил холодный, запредельно далекий голос.

– Отдаю, – ответил Рауд.

И это случилось.

Он смотрел в сияющие торжеством глаза напротив, чувствуя, как самая его суть утекает… нет, не к одурманенному безумцу – в никуда.

Постой. Одурманенному?..

Рауд застыл.

Кто поставляет храму священное питье – не любимец ли короля Болли?

Самое время было использовать ловушку. В ней есть сила зимы, в храме есть сила зимы, и в Рауде – крупица, но тоже пока есть; вместе этого хватит. Одна загвоздка: ему нужно видеть Болли. Чтобы подцепить на крючок взгляда искру темной души…

Рауд попытался разжать хватку на плечах Альрика и не сумел. Хотел обернуться и понял, что не может пошевелить и пальцем. Тело больше не служило ему.

А разум?..

Темные боги, что он только что собирался сделать? Он не помнил!

Сознание засасывало в омут, остатки силы ускользали.

Что-то он должен…

Кошка!

Надо окликнуть ее. Подсказать.

Поле зрения сузилось, окаймилось тьмой, но он сумел рассмотреть, как Кошка вприпрыжку бежит к Вратам, как колышется ее пышный хвост и мелькают пушистые штанишки.

Когда все это скрылось по ту сторону звездной тьмы, он собрал остатки воли и швырнул себя в ловушку…

Будто очнулся от кошмара.

Синь над головой. Легкий снег. Воздух, которым можно дышать вдоволь.

Иллюзия…

И скоро она угаснет. Он не сможет поддерживать связь

с бесчувственным телом.

Хитрый мерзавец Болли все просчитал наперед.

Если во время передачи дара человека разобьет паралич, если у него помутится разум, – это печально, но неудивительно.

Возможно, позже несчастному станет лучше. Ровно настолько, чтобы красавица нареченная в порыве благородного сострадания смогла выйти за него замуж.

А спустя некоторое время боги призовут беднягу в Небыль. Закономерный исход, который ни у кого не вызовет вопросов.

– Рауд!

Отец появился сразу, как почувствовал его присут-ствие.

– Наш человек в городе уже извещен. Но пока он свяжется с врачом, пока проберется через толпы на улицах, пока добьется прохода в храм, может быть слишком поздно. Я не властен над твоим телом. Я не властен над явью. Однако я могу забрать тебя в Гнездо.

– Жизнь без тела? – Рауд усмехнулся. – В вечном сне?

Надо возвращаться, пока тоненькая ниточка, связывающая его с материальным миром, не прервалась.

Не все потеряно. В зале у него есть друзья. Кто-нибудь догадается, что с ним произошло.

Варди Соллен, Склогг-Крапп, баронесса Хендевик.

Кошка…

Глава 26,

в которой со мной происходит то, чего не может быть, и то, чего не может быть никогда

Звезд не было. Совсем. Я просто провалилась в темноту – как в яму, которую тут же задвинули камнем. Даже острые кошачьи глаза не сразу привыкли к непроглядному мраку.

Из мрака выступил лабиринт. Не такой, по какому я только что бежала напрямик, перепрыгивая через низкие округлые бордюры из черных и белых окатышей. У этого лабиринта были высокие стены, у стен – острые грани, гладкие и холодные, как стекло, и черные, как все вокруг.

А выхода из лабиринта не было. Врата, через которые я прыгнула за своей звездой, то ли закрылись, то ли с этой стороны мира не существовали вовсе.

Оставалось одно – идти вперед, стараясь не думать о том, что этот прыжок мог быть роковой ошибкой, а звезда лишь бликом от огней в храмовом зале, который исчез вместе с Вратами. Грани стеклянного лабиринта должны хорошо ловить блики…

Шаманка говорила, мой дух и мое тело узнают друг друга и потянутся навстречу, но привести одно к другому я должна сама.

Только как это сделать, если лабиринт все время перестраивается?

Грани ломались и двигались, поперек дороги вырастали стены, в тупиках открывались проходы, коридоры меняли направление, как змея, не знающая, куда ей ползти, – а потом все вдруг опрокидывалось на бок или переворачивалось вверх ногами. Я не падала. Лишь голова кружилась от бесконечных кувырков.