Кошка Далай-Ламы. Чудесное спасение и удивительная судьба уличной кошки из трущоб Нью-Дели
Шрифт:
– У меня есть кое-что, что может показаться вам интересным.
Он вошел в комнату и снял с полки книгу.
Радж Гоэль прочел название, а потом раскрыл книгу:
– «Квант и лотос»…
– Вы можете взять ее, если хотите.
На титульном листе мастер увидел дарственную надпись от автора книги, Матье Рикара.
– Книга подписана, – сказал он.
– Матье – мой друг.
– Он приезжал в Джоканг?
– Мы познакомились в Америке, – пояснил Лобсанг. – Я жил там десять лет.
Радж Гоэль впервые внимательно посмотрел на Лобсанга. Это признание заинтересовало
– Спасибо, – сказал мастер, убирая книгу в портфель. – Я ее верну.
В следующий понедельник я снова услышала в коридоре голос Раджа Гоэля. Грубые гости в Джоканге были редкостью, поэтому любопытство заставило меня пробудиться от послеобеденной сиесты и направиться к Лобсангу, куда уже прошел наш необычный гость.
Неужели мастер пришел, чтобы затеять очередную ссору?
Но в кабинете Лобсанга я увидела совершенно другого человека. Куда делся тот раздраженный и всем недовольный телефонист, который приходил на прошлой неделе? Когда враждебность исчезла, то передо мной предстал довольно печальный, одинокий человек в вылинявшей рубашке, с потрепанным портфелем.
– Больше никаких проблем с телефоном? – поинтересовался он.
Я протиснулась в дверь кабинета Лобсанга следом за ним.
– Все работает прекрасно, спасибо, – Лобсанг поднялся из-за стола, чтобы поздороваться с гостем.
Радж Гоэль достал из портфеля книгу.
– Очень интересный взгляд автора, – сказал он. Судя по всему, это следовало понимать так: «Простите, что в прошлый раз я был так невежлив».
Лобсанг был специалистом по семиотике, поэтому он все прекрасно понял.
– Я рад, – кивнул он. – Надеюсь, эта книга показалась вам занимательной.
На самом деле слова Лобсанга означали нечто совсем другое: «Извинения приняты. У каждого из нас бывают плохие дни».
Наступила пауза. Радж Гоэль положил книгу на стол Лобсанга и отступил назад. Он не смотрел на переводчика, а оглядывался по сторонам, пытаясь подобрать верные слова.
– Значит… вы жили в Америке? – как бы невзначай спросил он.
– Да.
– Десять лет?
– Верно.
Еще одна долгая пауза…
– И как там?
Лобсанг вышел из-за стола. Он ждал, когда гость посмотрит ему в глаза.
– Почему вы спрашиваете?
– Потому что я хочу уехать туда, но семья заставляет меня жениться, – ответил Радж Гоэль.
Казалось, что вопрос Лобсанга прорвал какую-то плотину. Начав говорить, Радж Гоэль уже не мог остановиться.
– У меня есть друзья в Нью-Йорке, и они всегда звали меня к себе. Мне очень хотелось уехать. Я всю жизнь мечтал побывать в Нью-Йорке, заработать настоящие доллары, может быть, даже встретиться с настоящей кинозвездой. Но родители выбрали мне эту девушку. И ее родители хотят, чтобы мы поженились. Все говорят: «Америка от тебя не уйдет». А начальник заставляет меня пройти курс менеджмента, но образовательный заем привяжет меня к компании на целых шесть лет. Я попал в ловушку.
После этого рассказа в кабинете Лобсанга повисла гнетущая тишина. Лобсанг жестом указал на кресла, стоявшие в углу кабинета.
– Не хотите чашку чая?
Спустя несколько минут они сидели рядом. Лобсанг пил чай, а Радж Гоэль заговорил на другую тему. Он больше не упоминал о своих проблемах – а ведь именно они были истинной причиной его враждебного настроя неделю назад. Он рассказывал, как больно ему следить за страницами друзей в Facebook и YouTube, когда те путешествуют по Америке. О том, что его родители считают, что пост менеджера среднего звена в Dharamsala Telecom – это все, на что он может рассчитывать, но у него есть собственные устремления. О том, что желание расправить крылья и отправиться в самостоятельный полет противоречит чувству долга перед родителями, которые пошли на большие жертвы, чтобы он получил хорошее образование.
Особенно тяжело дались Раджу Гоэлю последние недели. Постоянная тревога не давала ему спать по ночам. Он рассказал Лобсангу, что пытался быть объективным, взвешивал все за и против своих действий.
И тут мой интерес к разговору неожиданно приобрел личный характер. Взвешивать все за и против, выбирая образ действий – что-то слышится родное в этих словах! Мы с Раджем Гоэлем оказались в одинаковом положении.
В конце концов гость признался, что именно привело его в Джоканг:
– Надеюсь, вы сможете дать мне какой-нибудь совет и поможете принять правильное решение.
На этих словах я направилась к свободному креслу, запрыгнула на него и уставилась на Лобсанга яркими синими глазами. Мне было страшно интересно, что он ответит.
– Я не обладаю особой мудростью, – Лобсанг ответил как истинный мудрец. – Я не обладаю особыми качествами и осознанием. Не знаю, почему вы решили, что я смогу дать вам хороший совет.
– Но вы же жили в Америке десять лет, – почти с мольбой произнес Радж Гоэль. – И…
Лобсанг ждал продолжения.
– Вы так много знаете…
Радж Гоэль опустил глаза, словно смутившись собственного признания – ведь он признавал интеллектуальное первенство человека, в умственных способностях которого сомневался всего неделю назад.
– Вы любите эту девушку? – спросил Лобсанг.
Вопрос явно удивил Раджа Гоэля. Он пожал плечами:
– Я всего лишь раз видел ее фотографию.
Ответ повис в воздухе, словно колечко дыма…
– Мне говорили, что она хочет детей, и мои родители хотят, чтобы у нас были дети.
– А ваши друзья в Америке… Они давно там живут?
– У них виза на два года. Они собираются проехать от побережья до побережья.
– Если вы хотите присоединиться к ним, то вам нужно выезжать…
– Очень скоро.
Лобсанг кивнул.
– И что вас удерживает?
– Родители, – довольно резко ответил Радж Гоэль, словно Лобсанг не услышал всего, что ему рассказывали. – Договоренность о свадьбе. Начальник, который хочет, чтобы я…
– Да, да, курсы менеджмента, – перебил его Лобсанг. Тон переводчика был довольно скептическим.