Кошка для голландца

Либрем Альма

– Твоя зараза меня поцарапала! – возмутился Виктор. – А ты ещё о ней беспокоишься. Это ж кошка, они и с пятого этажа если сиганут, ничего не будет…

– У неё хрупкие лапки! – Юля вскочила на ноги. – Я немедленно должна туда идти…

– А как же я? А как же ужин? – зажимая поцарапанное место рукой, воскликнул Виктор. – Тебе что, совсем не жаль моё лицо!

Лебедева повернулась к нему, пылая от гнева, и, не удержавшись, выпалила:

– Твоя морда точно менее хрупкая, чем лапы моей кошки. Пошёл вон отсюда, и чтобы больше я тебя не видела. Вон!

Дожидаться, пока

Виктор соизволит убраться, она не стала, проскочила мимо него и сломя голову помчалась к Андрею. В голове сейчас была только одна мысль: лишь бы её бедная обиженная Лотти ничего себе не повредила.

– Юля! – Виктор, одумавшись, бросился следом. – Юля, подожди! – она, сбегая по ступенькам вниз, слышала, как он копошился в коридоре. – Да постой ты. Ничего не будет твоей кошке, это же животное. Я тебе десять их куплю! Сто! А хочешь бриллианты?

Лебедевой даже показалось, что она придумала последние слова: не может человек быть настолько равнодушным. Она застыла напротив двери Андрея, засомневалась на секунду, а после уверенно ударила ладонью по звонку, почти молясь, чтобы он не замешкался и открыл сразу.

– Кто там? – донеслось из глубин квартиры. – Юля? – прозвучало уже ближе, и Андрей открыл дверь. – Юля, что…

Она охнула. Лотти, вполне живая и здоровая, сидела у Андрея на руках, крепко обнимая его лапами за шею. Шерсть вздыбила, выглядела коварной и разозлённой – это состояние было для кошки не таким и удивительным, - но, к счастью, оказалась целой и невредимой.

Лебедева почувствовала, как подгибаются у неё от облегчения ноги. Она и не думала, что настолько перепугалась, но в квартиру к Андрею вошла с трудом и устало опёрлась о стену. Краем уха девушка слышала, как Виктор, так и не добившийся ответа, заспешил вниз, наверное, собираясь уехать. С каждым разом на влюблённого он походил всё меньше, и Юля, если честно, от этого испытывала облегчение. Ломать чужие чувства было бы неприятно, а если и ею собирались воспользоваться, то не так уж трудно прогнать человека или даже позволить себе над ним немного поиздеваться.

– У неё хрупкие лапы, - тяжело выдохнула Лебедева. – Она прыгнула к тебе, и я подумала, что всё, наверняка что-то себе сломает… Моя бедная девочка!

Она протянула руки, порываясь прикоснуться к кошке, но та обиженно завозилась на руках у Андрея и отвернулась от хозяйки.

– Она на меня свалилась, - улыбнулся Андрей. – Если честно, было неожиданно. Все целы, кроме этого, - он продемонстрировал Юле разбитые наушники.

– Я тебе возмещу!

– Да это с работы, - отмахнулся Яворский. – Не переживай. Надо было доклад один дослушать, вот я и забыл их снять. Они недорогие.

– А твоя голова? Тоже недорогая? – Юля коснулась его щеки. – Ты ведь тоже весь расцарапан. Лотти! Могла б и поосторожнее!

Шарлотта молчала, сползла по руке Андрея чуть ниже, словно старалась не мешать хозяйке, и на Юлю даже не смотрела. Та на мгновение застыла, застеснялась своего, казалось, излишне интимного прикосновения, но руку не убрала.

У Яворского и вправду были расцарапаны щёки, и на лбу красовался след от кошачьего когтя, небольшой, но всё же. Вероятно, при падении Лотти

цеплялась лапками за всё, что было рядом, а самой лучшей опорой оказался Андрей.

– Больно? Надо бы продезинфицировать, - мягко промолвила она. – У тебя есть…

– Не стоит! – Яворский отмахнулся и поставил наконец-то кошку на пол. Та демонстративно отвернулась от Лебедевой и осталась рядом с ним. – Это же просто царапины. И не болят они совсем. Я ж не девица, чтобы печься о таком!

– У тебя могут быть переговоры…

– Скажу им правду – пострадал, спасая прекрасную леди от падения с высоты, - он поймал Юлю за запястье, не позволяя ей отстраниться, и девушка покорно замерла. – Есть только одна просьба, но мне б очень хотелось, чтобы ты к ней прислушалась.

– Какая?

Андрей ответил не сразу. Какую-то минуту он молча всматривался в лицо девушки, прежде чем осторожно, с некоторой долей раздражения произнести:

– Твой Виктор – не лучший человек на свете. Мне было бы намного спокойнее, если б ты смогла свести свои отношения с ним до минимума. Возможно… Возможно, - продолжил он с большим нажимом, - это неправильно: советовать тебе, как поступать со своими чувствами. Но если ты вдруг в него влюбилась…

– Ни в кого я не влюбилась, - оборвала его Юля. – Мы, может быть, как вы с Ольгой, просто дружим. Общаемся. Мне скучно часами сидеть дома одной, вот он и меня развлекает… В силу своих возможностей и умственных способностей. А вы с Ольгой? Вы ведь правда – просто друзья?

– Конечно, правда! – заверил её Андрей. – И совсем не близкие. Я б даже сказал, что мы просто знакомые.

Она улыбнулась.

– И мы с Виктором – просто знакомые, - вздохнула Лебедева. – Я б, может, и прогнала его давно, если б не постоянные Наташины нотации. А так… Это скорее для отвода глаз.

Яворский так и не отпустил её руку, и Юля сама не вырывалась, стояла, затаив дыхание. С какой-то стороны ей даже хотелось услышать признание от Андрея, но то ли он не решался, то ли и вправду давно уже забыл о своих прежде вспыхнувших чувствах…

А может, не хотел разрушать их удивительное единение. Впервые Юля почувствовала, что её действительно тянуло к нему. Не из-за прошлого, не потому, что связаны общими воспоминаниями, а из-за того, что происходило здесь и сейчас.

Но это было неправильно. Она ведь обещала себе, что никакого сближения не будет! Потому, вероятно, и попятилась невольно, освобождая руку из его хватки.

– Спасибо, что спас Лотти, - ещё раз поблагодарила она. – И что предупредил о Викторе. Я буду иметь в виду, что он – не лучший человек на земле.

– Ты, наверное, и так догадалась, - усмехнулся Яворский. – Судя по тому, что я слышал про морду…

Юля замешкалась, а потом сделала шаг навстречу и осторожно поцеловала его в уголок губ.

– Спасибо, - выпалила она, а после отвернулась, сделав вид, что всё ради того, чтобы взять на руки кошку. – Приходи в гости, я буду рада. Для тебя дверь моего дома всегда открыта.

Юля была уверена, что они посмотрели на дыру с одинаковой тоской.

Глава пятнадцатая